Вера Васильевна два часа пробыла на базаре, накупила овощей и фруктов и вот теперь, стоя на автобусной остановке вплотную к своим двум полным сумкам, терпеливо вглядывалась в номера подъезжающих автобусов. Вере Васильевне было около шестидесяти лет. Выглядела она худощаво и неприметно.
-Вы не знаете, какая маршрутка едет отсюда на площадь Свободы? - спросила грузная, но ничем не нагруженная женщина лет сорока пяти. На ней была дорогая дублёнка светло-коричневого цвета, лаковые сапоги на высокой платформе, аккуратная причёска бросалась в глаза сиреневым отливом. С виду довольно обеспеченная, она выглядела растерянной и очень недовольной. Скорее всего она случайно оказалась без своей машины и без денег на такси.
- Перейдите на ту сторону, - сказала Вера Васильевна, почему-то отстранившись, - там сядете на 46-ой автобус, если хотите. А в маршрутках я не разбираюсь, потому что не езжу, нет столько денег.
- Спасибо, - сухо выговорила грузная женщина, с презрением скользнув маленькими глазами по остановке напротив. Она самовлюблённо встряхнула головой и “переплыла” дорогу так, будто машины просто не имеют права ограничивать ей свободу передвижения.
Вера Васильевна сначала с неприязнью и даже отвращением смотрела незнакомке вслед, а потом вдруг на неё нахлынули навязчиво-давящие мысли о несчастной судьбе её юношеских мечтаний об обеспеченной жизни. У неё так никогда и не было дублёнки, она никогда не могла позволить себе такую поступь, к тому же, в таких дорогих сапогах. Сейчас, в этот момент ей трудно было вспомнить, в чём же в этой жизни ей повезло: ни с работой, ни с мужем, ни с родственниками. Дети и те до сих пор на её шее вместе с внуками. За всю жизнь она не выиграла ни в спринт, ни в лотерею. Ей казалось, что и сегодня она будет вынуждена стоять в автобусе, потому что мест может не оказаться, а уступить место может не каждый.
Так Вера Васильевна, едва сдерживая слёзы, позволила печальным мыслям не вспомнить о том хорошем, что всё-таки хранилось в скрижалях, написанных её очень даже интересной судьбой.
Густая масса стоящих на остановке людей зашевелилась, Приближался однодверный бело-красный автобус, устраивавший своим маршрутом далеко не одну Веру Васильевну. Он с трудом пробирался к остановке, окруженный со всех сторон морем маршрутных такси.
Вера Васильевна, используя метод исключения, начала определять приблизительное место торможения автобуса, а соответственно и место, где именно водитель соизволит открыть дверь.
Многие из потенциальных пассажиров этого же автобуса, очевидно, не обладавшие талантом Веры Васильевны, начали метаться из стороны в сторону и даже настойчиво требовали у водителя открыть дверь в неположенном месте только потому, что они уже стоят перед дверью.
Наконец автобус замер. Толпа облепила входную дверь, забыв, что та ещё и выходная. И те, кто покидал автобус, и те, кто желал в него забраться, ругались и кричали одинаково страстно.
Вера Васильевна, почти не ошибившаяся в своих расчётах, обрадовалась и удивилась, увидев в предпоследнем правом ряду свободное сиденье. Усевшись поудобнее и установив у ног обе свои сумки, она облегченно вздохнула.
Рядом сидела женщина лет пятидесяти, с длинноватым носом и выпуклыми глазами. Элегантная бордовая шапочка не прибавляла ей привлекательности, но наличие очков в тонкой золотистой оправе и папки для деловых бумаг придавало её облику ореол интеллектуалки.
Автобус не тронулся, пока не набился битком. Отовсюду доносилось бурчание. Молодая женщина с маленьким пухлым ребёнком, сидевшая впереди, возмущённо произнесла: - А потом ещё удивляемся, как заражаемся гриппом. Разве так можно?! По городу ходит вирус опасного гриппа, - она посмотрела в сторону немолодого кондуктора, - а вам всё денег мало.
Как ни странно, молодую женщину никто не поддержал. Она недовольно уставилась в заляпанное снаружи окно.
Наконец мотор завёлся, и автобус медленно выехал на проспект.
Вера Васильевна, довольная тем, что не стоит в рядах покачивающихся во все стороны бедолаг-пассажиров, умиротворённо вымолвила, не зная точно, к кому именно обращалась: - Базар сегодня не такой дорогой, как неделю назад.
Женщина в очках, казалось бы, не собиралась поддерживать разговор, но вдруг её тонкие губы разлепились, и она умно изрекла:
- Всё это Турция.
- Вы хотите сказать, что сейчас на базаре всё турецкое? - искренне удивилась Вера Васильевна. Она ведь верила продавцам, клявшимся матерями и детьми, что тот или иной овощ-фрукт привезён из Кахети, Имерети и прочих районов Грузии.
- Где вы видели наше да ещё дешёвое? - иронично проронила соседка по сиденью. Её ледяное всезнание словно искало выход, чтобы лавиной обрушиться на любого, кто затронет её любимую наболевшую тему. - Турки собираются нас потравить или довести до полного бессилия.
- Я вижу, вы хорошо в этом разбираетесь, - наивно молвила Вера Васильевна, - наверно, вы очень умная.
Пассажир с заднего сиденья начал покашливать так, будто хотел вмешаться в разговор, но уже через минуту начал кашлять всё громче, а потом вдруг как чихнёт! Мужчина достал платок и раздалось такое многоярусное сморкание, что у Веры Васильевны мурашки побежали по коже.
Женщина в очках, казалось, ничего не слышала. А Вера Васильевна в душе посетовала на то, что вечно ей не везёт, обязательно что-нибудь должно оказаться ложкой дёгтя. Ни пересесть, ни встать было некуда. Изменение создавшегося положения откладывалось.
- Мы ведь даже не знаем, что едим, - напомнила о своей осведомлённости женщина в очках. - А этим торгашам, им бы только продавать. Они бы и дерьмо продавали, если бы могли на этом заработать. А какие-нибудь горе-фирмачи это самое дерьмо упаковали бы в цветные пакетики. Если уже не делают этого.
Вера Васильевна, наверно, рассмеялась бы, не будь позади неё сморкающегося и чихающего мужика. Она осторожно наблюдала за тем, как другие пассажиры реагируют на происходящее за её спиной безобразие. Очевидно, никто так не страдал, как она. Одна только девушка с ребёнком сошла явно не на своей остановке. Вера Васильевна подобной роскоши позволить себе не могла по вине тяжёлых сумок.
А женщина в очках всё не унималась:
— Турки вместе с китайцами нас доконают. Скоро сюда столько китайцев понаедет, что в школах введут обязательное изучение китайского языка.
Мужчина снова так приступообразно закашлялся, что Вера Васильевна как бы незаметно приложила к лицу плотновязанный шарф с надеждой на то, что это поможет ей спастись от разлетающейся по автобусу инфекции.
- Я вообще предпочитаю не думать о плохом, — подчеркнула “умная” женщина и стала обмахиваться папкой так интенсивно, что Вера Васильевна сложила шарф вдвое, делая короткие вдохи.
Мужчина чихнул четыре раза подряд и громко высморкался.
Вера Васильевна молитвенно смотрела в окно, мечтая о своей остановке.
Женщина с папкой продолжала возмущаться:
- К чему мы придём?! При нашем огромном потенциале так обнищали.
Неожиданно она посмотрела на Веру Васильевну и, вскинув выщипанные брови, поинтересовалась, делая участливый вид:
— Вам плохо?
Вера Васильевна сжалась под взглядом интеллектуалки.
— Просто... этот мужчина... сзади... Боюсь заразиться... — пролепетала она сквозь шарф.
Мужчина опять раскашлялся.
- Да он же просто пьяный! — воскликнула “умная” женщина, то ли желая успокоить собеседницу, скорее, слушательницу, то ли действительно верила в правоту своих слов.
Вера Васильевна оторвала шарф от лица, потому что пришло время покидать автобус. Продвигаясь к выходу, она посмотрела в сторону “шумного” пассажира и заметила, что он действительно пьян. Но про себя подумала: “То, что он пьян, почти не видно, а то, что он болен, всю дорогу слышно было.”
Сойдя с автобуса, Вера Васильевна смогла наконец глубоко вздохнуть. По дороге к дому она думала о том, что нужно поесть натощак сырого лука, выпить витамины, чтобы оградить себя от заражения гриппом. Турки и китайцы в этот вечер, как и всегда, совсем ее не волновали.
