Носите бремя друг друга,
и таким образом исполните
закон Христов.
(Гал. 6,2)
Дождь лил, как из ведра. С потоком дождевой воды едва справлялись сбившиеся с нормального ритма дворники лобового стекла “жигуленка”. Видимость ухудшилась до безобразия. Брызги из луж разлетались под напором бешено крутившихся по дороге колес.
- Расслабляешься, отдаешься течению жизни, оказываешься почти готовым к отрешению от земной жизни, но - нет!- думал водитель, вглядываясь в едва различимую дорогу,- беспощадная судьба не дает ни жизни, ни смерти. Бросает от одной стенки к другой, словно бильярдный шар. Что меня понесло ночью, в такую погоду черт знает куда?! Два дня твердил: “Пропади все пропадом!”, и вдруг: вот тебе на! Идиот!
Сильный удар в машину принудил его громко вскрикнуть. Руль невольно повернуло. Последовала инстинктивная реакция торможения. Машину слегка занесло. Шумно хлопнула дверь. Последовал удар ногой по переднему колесу, потом громкий возглас: - “Будь проклято это сочувствие!”
Похоже, громкое высказывание сразило молнию, которую, очевидно, застали врасплох.
Небо вняло гневу водителя, дождь вдруг резко прервался.
- Ладно, успокойся и езжай с миром!- таков был ответ неба.
Быстро заменив колесо запасным, промокший водитель продолжил путь.
Дворники продолжали елозить.
- Черт знает что! Еще зима называется!- раздражался водитель.
Дождь незаметно перешел в слабый снег. Неожиданно водителя мощно ослепило фарой встречной машины.
- Ах, твою!..- ругнул ее водитель.
- Что, если заехать к Мише?- подумал он, чуть успокоившись.- Все равно по пути, может быть, чем-нибудь сможет помочь? А это идея! Родственник, в конце концов, пусть выручает! Но что он подумает? В такую ночь! На часах без малого двенадцать. Сколько лет проезжаю мимо него каждый день по дороге на работу и обратно, и то дела, то не вовремя, то еще что...
- Кто там? -послышалось из-за калитки после его нескольких протяжных прерывистых звонков.
Залаяла собака.
И вот ночной гость сидит за столом и объясняется с хозяином.
- Послушай, Миш, выручай: необходимо обменять деньги, сначала как-то не подумал о них, ну, а теперь вот...
- Да...-протянул уже далеко не молодой хозяин.- Ник, дело в том, что мы свои уже отнесли и сдали.
- Так, понятно! Ясное дело, второй раз они от вас не примут.
- Погоди, что-нибудь придумаем, оставь немного.
- Знаешь, как это бывает, вроде ни у кого ничего не было, а вот случилось такое дело,- у всех все появилось...
- Ну!
- Боже,- продолжал Ник,- сколько и добрых, и грязных дел делают порою на них! Ну, вот, оставляю, на всякий случай, немного.
- Ладно, постараюсь что-нибудь придумать.
Разговор продолжался недолго. В спешке забыли толком поговорить о том, кто как поживает, и Ник лишь бросил извинение:
- Ради Бога, извинись перед своими, что разбудил!
- Да ничего, они так спят, что и не слышали наверняка ничего.
Дворники вновь включились в работу.
Магнитофон испускал из динамиков Мадонну.
- Так, неплохо!- подумал Ник.- Уже меньше, и то хорошо.
- К кому же еще можно заехать, черт возьми?-напрягался Ник.- Ни друзей, ни знакомых уже вроде бы и не осталось. Все переехали, перепились, перебиты жизнью. Эх, Иван, Иван, как мне тебя не хватало всегда, все последние годы. Извини, что вспоминаю тебя сейчас, но ты знаешь, что я это делаю всегда. Хуже всего жизнь обошлась с тобой, подкосила тебя совсем молодым. Твоя Натали уже давно замужем за другим, у нее дочь. Родные твои давно перебрались куда-то далеко. В доме, где ты жил, теперь чужие люди. Прости, но ничего сделать не удалось. Врач убил нас тогда своей холодной беспощадностью, заявив о неизбежности предстоящего. Глаза мои не видели бы того, как ты мучился, как с каждой минутой уносил с собой и нашу жизнь, оставляя нам, друзьям, ад нового бытия. Прости, если что не так.
А вот и бывшее окно Светланы. Моя первая любовь! Терпение оставило тебя тогда, и сегодня ты уже не моя, у тебя уже своя семья.
Довольна ли ты жизнью? Как там тебе в другом городе? Хотя кто сейчас доволен жизнью! Вчера по радио передавали о самом страшном проклятии, какое только существует у китайцев, - пожелать человеку жить в смутное время.
Дворники, войдя в музыкальный ритм, выстроили дыхание и справлялись с работой уже без особого труда. Мадонну в динамиках сменил Стиви Уандер.
- Что здесь еще за чертов объезд? Придется вылезать и топать пешком.
Дверь хлопнула вновь.
Ник поразился содеянному человеческими руками. Старые двухэтажные домики, тянувшиеся друг за другом на улочке, по которой проходил сейчас Ник, были почти полностью разобраны и растасканы. На раскинувшемся полотне рельсовой дороги стоял невысокий, но готовый взметнуться вверх подъемный кран. Ник вспомнил, как он с Гиви приходил сюда к Алине - пить кофе, гадать, болтать, наконец, просто убивать время.
- Да, времени было убито предостаточно! Какого черта девке голову морочили, ведь не думали ни о чем?!- расстроился и тут же успокоился Ник.- Правда, и о плохом не думали, но все равно...
Ник вспомнил, как при недавней встрече Алина обмолвилась, что они на время переезжают, пока на месте их старого дома построят новый.
- Кому строить-то?- подумал Ник.
Пришлось три раза сильно хлопнуть дверью машины, чтобы закрыть ее.
- Как назло и Гиви нет здесь! Вечно шляется по командировкам, куда надо и не надо.
- Айда к Сережке!-осенило Ника.
Наверняка это шанс.
Бедняжка живет с мамой, со старой работой распростился, доходов особых вроде бы нет, у него будет возможность заявить о небольшой сумме. А вообще - молодец мужик! Помучился, бедолага, в жизни, много боли скопилось в душе. Но выкрутился-таки, нашел выход. Стал писать и выплескивать все на бумагу, да так трогательно и выразительно, что самому впору выть. Интересно, как он сейчас?
К счастью для Ника, хоть и было за полночь, свет в кухне Сергея, расположенной в глубине его собственного дворика, еще горел. Ник увидел в ней силуэт работающей женщины.
- Ты, кажется, Ник, сынок?-спросила женщина, с трудом узнавая гостя.
- Неужто позабыли, тетя Ксения! Ник! А кто же еще?
- Ой, сынок, давно же тебя у нас не было.
- Целую вечность, тетя Ксения,- смущенно признался Ник. -Знаете, работа, дом, третье, четвертое...- принялся он оправдываться. - Ну, а вы как, тетя Ксения?
- Да как, сынок? Вот, как видишь, мучаемся, Всевышний пока к себе не берет...
- Ой, Господь с вами, что за разговоры, какое время, тетя Ксения!
- Заходи! Ты, наверное, к Сережке?!
- Надеюсь, дома? А как он?
- Да так, простужен малость.
- Не спит, случайно?!
- Ничего, заходи.
- Привет, старина!
- О, Ник?! Привет! Какими судьбами? Каким ветром? Погоди, встану, одеваться долго не придется. Видишь, лежу одетый. Тут у нас такой холод собачий! Как всегда, не топят. Ну, рассказывай, как ты, что у тебя нового?
- Особенно рассказывать нечего, Сергей. Все вроде по-старому. А вот ты, черт полосатый, совсем потерялся.
- Да, Ник, что делать, жить как-то надо. Купили сейчас дачу, там маленький участок, вот и ездим, работаем там.
- Ездите? На чем?!
- А ты что, не знаешь? Мы же машину купили. Правда, подержанную, но ничего, ездить можно.
- Поздравляю.
- Спасибо.
- Слушай, Сергей, времени у меня мало. Давай о деле. Что у тебя за конверты в кармане?
- А... это - деревянные, обменять их надо.
- Везет же,- подумал Ник.
- А что?
- Да вот сам хотел тебе подкинуть.
- Прости, Ник, у меня у самого - глухо. Знаешь, я ушел со старой работы, а на новую еще не приткнулся, сам буду завтра искать, просить.
- А у мамы как дела?
- У нее так же. Что же делать?
- Да ничего, что-нибудь придумаю, не отчаивайся!
Расставание было недолгим.
Походная группа, извиваясь змейкой, медленно и тяжело преодолевала последние метры крутого подъема самой высокой в округе возвышенности. Поднявшись, устроили небольшой привал.
- Долго задерживаться не будем,- послышалось заявление лидера.- Чем больше будем сидеть, тем труднее потом встать. Лучше добраться вон до того бугра, оттуда открывается очень красивая панорама, даже просматривается город, он совсем уже недалеко. Там и устроим большой привал, разведем костер и все такое.
- А далеко-то до того конька?
- Ну, сколько? Сами поглядите! Пара километров, может, чуть больше. И не оставайтесь в майках. Хотя солнце и светит, поддувает здесь тоже порядочно, после подъема наверняка вспотели, и вас может прострелить.
Сплоченная, дружная группа из семи человек шла вдоль хребта, оставляя под собой пещеры в скале, построенные в ряд, словно вагоны поезда. Стояло чудное, ясное солнечное утро. Еще видна была утренняя роса на траве и цветах.
Вид и впрямь был потрясающий. Никакое описание и близко не может подойти к ощущениям, испытываемым счастливчиками, покоряющими вершины, от малых до великих. Лишь висящие над городом остатки не развеянного за ночь смога, отравляющего воздух и людей, омрачали панораму.
Малый привал устроили уже под вечер, в низине, у самых подступов к городу.
- Олег, да будь ты мужчиной, в конце концов! Отойдем в сторонку и поговорим по-мужски.
- Чтобы говорить с тобой по-мужски, нужно, как минимум, чтобы ты был мужчиной.
- Мальчики, да перестаньте, наконец, ссориться из-за пустяков,- умоляла Саша.
- А ну, иди-ка сюда!-пригрозил Ник, схватив Олега за воротник сорочки, и потащил в сторону от костра.- Ты, что это мне при ней говоришь?
- Ник, что с тобой? Я раньше за тобой никогда такого не замечала!- встревоженно проговорила Саша.- Силой правду не докажешь, отпусти его!
- А ты отойди! - нагрубил Саше Ник и сильной рукой отодвинул ее от себя.
- Как ты смеешь, ты ведь...- со слезами на глазах отбежала в сторону Саша.
Оказавшиеся тут как тут члены группы с трудом разняли поссорившихся.
- Последним человеком буду, если прощу тебе это!- пригрозил Ник Олегу.
- Еще посмотрим, кто кого проучит,-огрызнулся Олег, подтягивая сорочку.
- Что с тобой?- спрашивал лидер группы у Ника.
- Смотри, этого дурня больше в походы не бери или же тогда - без меня,- не мог угомониться Ник,- ни тебя, руководителя, не слушает, ни с мнением группы не считается, и вообще ведет себя как циник.
- Так я ведь терплю, а с тобой что?
Саша всю оставшуюся часть дороги шла рядом с Олегом.
Ник впервые в жизни признался себе, что этот путь вниз, в город, был для него во сто крат тяжелее и мучительнее, чем утренний подъем. Он едва плелся в хвосте, думая лишь об одном: отстать от группы, потеряться, не вернуться домой, с горечью сознавать, что хрустальная ваза Саши треснула в его душе.
Фактически это был конец его взаимоотношений с ней, даже при том, если боязнь потери Саши побудит его восстановить и наладить мирные отношения с Олегом. Саша в отношениях с Ником была уже не такая, как прежде. Она пребывала на той половине, которая не принадлежала Нику.
- Имея, всегда теряешь. Приобретаешь, лишь не имея, - с горечью осознавал Ник.
Но, пожалуй, всего больнее было для Ника ощущение того, что, после происшедшего он оказался ближе к Олегу, чем к Саше.
- Какие же глупые эти бабы!- удивлялся Ник, обвиняя их в непонимании разницы между черным и белым.
Необратимость неизбежного предопределяла его жизнь, и он чувствовал это уже сейчас.
Холодность человека, некогда признававшегося в любви, делала движение его мысли назад более счастливым, чем вперед... Он поражался столь быстрым переменам в жизни.
С тех пор утекло много воды. Все, почти все, осталось без изменения.
- Формальности имеют одно интересное свойство - они мало изменяются. Внешность... На то она и бывает величава, чтоб скрывать под собой самые глубокие и темные пропасти души человека,- думал Ник.
- Нет, к Олегу заезжать не буду,- подумал Ник, и тут же подтвердил себе,-ни в коем случае, даже завтра! - Ах, да! Еще же Датошка остается!- вспомнил он.- Ну, да, и хватит, остальное я на работе как-нибудь пристрою.
Оставив у Давида еще некоторую часть денег, Ник, уставший и отчасти успокоившийся, возвращался домой глубокой ночью. По дороге он перебрал еще пару вариантов и адресов.
Припарковывая машину, с ужасом подумал о том, что будет, если ему не удастся вернуть все распределенные им чужие средства.
- Тогда она не сумеет внести часть взноса за кооперативную квартиру, и все, ей - крышка,- подумал он с тревогой. Кроме того, в случае неудачи, он и сам влезал в ее долги, даже не представляя, как мог бы от них избавиться.
Дома Ника ожидало мирно спящее общество домашних, не ведавших о его ночном путешествии.
Сон перемежался тяжкими мыслями, результатом ночных метаний и разговоров. Думалось о том, как все меняется и переворачивается с ног на голову. С опаской вспомнил он и о том, что все его лучшие начинания оборачивались и завершались странными отклонениями.
- А...что будет, то будет,- отмахивался он.
Эта мысль подтолкнула его принять рюмку спиртного для внутреннего обогрева...
Его начинало знобить.
На следующий день по радио передали о том, что кампания по обмену старых купюр на новые продлевается на два дня.
Была пущена “утка” и о размере предварительной суммы, по которой якобы принимались заявления и декларации комиссией, образованной в каждом районе города.
Он очень надеялся, что предпринятая им рискованная затея завершится без эксцессов.
- Люди должны помогать друг другу, если им это под силу,- не сомневался он.
Зазвонил телефон. Ник усталой походкой подошел к нему.
- Алло, Ник, это ты?- раздался в трубке женский голос.
- Да, это я.
- Ну, как дела?
- Думаю, все будет хорошо.
- Серьезно? Ну, спасибо тебе огромное, а то я видела очень плохой сон.
Чувствовалось, что она едва сдерживала себя, чтобы не расплакаться.
- Мне приснилось, что у меня украли ботасы, которые ты мне подарил, которые я любила и носила с большим удовольствием,-продолжала она.
- Да, но я никогда тебе их не дарил,- ответил Ник.
- В том-то и дело,-пояснила она.
Ник не разобрался сразу.
- Может, это намек?- подумал он про себя.- Хотя нет, она не любит ходить в них, говорит, что ноги потеют.
- А твоему бывшему мужу известно о твоих проблемах?- спросил на всякий случай Ник брошенную на произвол судьбы разведенную женщину.
- Откуда? Он о нас и думать не желает, уже и не помню, когда видела его в последний раз.
Телефонный разговор длился долго. Наконец в трубке Ника раздался продолжительный гудок.
Какое-то странное чувство овладевало и не давало ему покоя. Он вроде сопротивлялся этому чувству и тому эхо, которое отзывалось в его сознании. Он чувствовал, но не хотел себе признаться, что полностью пронизан и занят им.
- Согласись, Ник, это так,- томил его внутренний голос.
- Нет!- отнекивался Ник.- Это невозможно.
Он боялся потерять то, чего ни с кем другим не мог бы испытать. Ничего подобного у него не было ни с одной женщиной в жизни, и сердце его екнуло опять, словно при полете в самолете, когда тот резко спускается вниз. Его душа и разум словно покидали его тело, расходясь по разным направлениям.
Нужно было произнести всего лишь одно, нужное слово, которое он знал, которому доверял, но не произносил. Он знал и слово, которым называют людей, так мучающих себя, но не говорил и этого слова.
Ник отыскал в ящике тумбочки таблетку валидола и положил под язык. Потушил свет настольника, улегся в постель, укрылся одеялом и стал медленно погружаться в сон.
- Невозможное - на то и невозможное, что невозможно,- профилософствовал он, уклоняясь от поисков разумного выхода.
- Желаемое невозможно? Или невозможное желаемо?- переспросил его опять внутренний голос.
Сейчас для Ника существовало только одно убежище от самого себя и своих мыслей - сон, и потому он спешил навстречу ему изо всех сил.
- Проскочим, если повезет,- была его последняя мысль перед погружением...
16/17.02.1991
