В русской литературе, пожалуй, трудно найти двух более отличных друг от друга и своеобразных писателей, чем Чехов и Достоевский. Их художнические системы кажутся на первый взгляд диаметрально противоположными. Если Достоевский стремился к монументальности, фантастичности, к изображению чрезвычайных событий и к постижению неизведанных глубин человеческой души, то Чехов показывает своих героев на фоне повседневной жизни, протекающей без особых взрывов и потрясений. Если продолжить параллель между писателями в отношении к героям, то опять на первый взгляд бросается в глаза различие. Достоевский считал, что «задача искусства - не случайности быта, а общая их идея». Для Чехова поиски общей идеи тоже были основной целью творчества, но в его произведениях «просто» человек предшествует «идейному» человеку, в то время как у Достоевского «идейный» человек предшествует «просто» человеку. Однако при внимательном изучении поэтики Достоевского и Чехова можно обнаружить общность некоторых мировоззренческих и художнических принципов: некоторая отстраненность автора от героев (у Достоевского при всей его субъективности прослеживается объективная манера, когда позиция автора выявляется всем ходом развития событий, у Чехова основным принципом творчества является «кредо объективного писателя»); интерес к роли идей в жизни общества (порой пагубной).
Анализ
рассказа «Черный монах», стоящего несколько особняком в творчестве А.П.Чехова,
дает основания для обнаружения точек соприкосновения между Чеховым и Достоевским
в общем подходе к теме исключительности. Рассказ «Черный монах» - одно из
самых сложных и неоднозначно трактуемых произведений Чехова. Современники
писателя видели в нем разоблачение избраннических идей Мережковского, теорий
вырождения Макса Нордау, высмеивание учения Ломброзо о родстве гениальности с
безумием. Наибольшее количество споров вызывает до сих пор фигура главного
героя-магистра Коврина. Одни исследователи видят в нем рядового интеллигента,
проникнутого декадентскими идеями, другие - тонкую, нервную, изящную натуру,
талантливого ученого. Среди дореволюционных высказываний о «Черном монахе»
представляет интерес мнение критика «Русских ведомостей», который отметил
желание А.П.Чехова показать разлад между высокими стремлениями героя и
современной действительностью: «Среди массы изображенных им (Чеховым- М.К.)
мелких людей, с мелкими страданиями, с кропотливой возней в собственных
ощущениях, с постоянной мыслью о своем ничтожестве он не вывел почти ни
одного из так называемых положительных типов, сильных мыслью и чувством,
сильных трудом, направленным на общую пользу. На этот раз перед нами очень живо
изображен человек ума, чувства и стремления на пользу ближнего, но этот
человек сумасшедший».(1)
В советском литературоведении рассказ «Черный монах» также трактовался неоднозначно. По мнению Г.А.Бялого, «ненормальным является не столько нарушение нормы (болезнь Коврина), сколько сама норма, т.е. такое состояние мира, когда величие уходит из жизни и остается только в мечтах маниаков, т.е. когда экстаз становится уделом психических больных»2.
Особую позицию в оценке образа Коврина занимает Е. Сахарова, которая утверждает, что «Коврин-тонкая, нервная, изящная натура», глубокая личность, посвятившая себя служению науке (3).
Вероятно, чеховский рассказ дает основания для различных трактовок и параллелей, однако, на наш взгляд, не следует искать в рассказе и в образе Коврина четких привязок к определенной концепции или системе. Чехов неоднократно подчеркивал, что в некоторые эпохи лучше не иметь строгих убеждений, чем придерживаться четких ориентиров. В противном случае стремление служить идее может привести даже субъективно честного человека к трагедии, что и произошло с Ковриным.
Магистр философии Андрей Васильевич Коврин - человек незаурядный и выдающийся, о чем свидетельствуют не только высказывания других героев (Тани Песоцкой и ее отца), но и скупые характеристики самого автора. Для Чехова талант- это, прежде всего труд, и Коврин полностью отвечает этому требованию(4). В известной степени претензии на исключительность в образе Коврина оправданы: он умен, тонок, прекрасно чувствует красоту природы, понимает музыку. Появление в рассказе черного монаха переводит повествование на другой уровень: беседы Коврина со своим вторым «я» занимают центральное место в рассказе и позволяют читателям и исследователям находить в них параллели с различными философскими и мировоззренческими теориями того времени, в частности, как уже отмечалось, с идеями Мережковского об избранничестве, с теориями Ломброзо о родстве гения с безумием и др. Однако, с нашей точки зрения, не столь важно найти в рассказе Чехова параллели, с какой-то определенной теорией, ибо автор, по справедливому высказыванию И.Гурвича, « выступает не против той или иной философской концепции, - это его не интересует,- а против оправдания недостойной жизненной, нравственной позиции при помощи философии, а точнее - философствования» (5).
Коврин
- человек 90-х годов 19 века, эпохи безвременья, одной из тех эпох, которые
Чехов имел в виду, когда говорил, что в иные эпохи лучше не иметь
определенных убеждений. Чувство томления по новой прекрасной жизни и
ощущение неблагополучия современной ему действительности - эти два
начала пронизывают все творчество писателя. Ни одна из идей,
распространенных в то время, не могла удовлетворить Чехова: ни
выродившееся народничество, ни толстовское «непротивленчество», ни уход от
жизни в башню из Слоновой кости. Но для того, чтобы не попасть
под влияние какой-нибудь идеи, нужно было быть таким «внутренне
свободным» человеком, как Чехов, имеющим незыблемые представления о
правде и красоте. В случае с Ковриным автор показывает, как фанатичное
служение идее приводит даже субъективно честных людей к трагедии.
Разговоры с черным монахом свидетельствуют о том, как изменяется ход мыслей героя, как благородные и честные порывы постепенно сменяются пагубными идеями избранничества, мессианства. Вначале Коврин думал, что, будучи «избранником божиим», он сможет принести людям пользу, служить «вечной правде», сущности которой он не понимал, но установлению которой на земле хотел искренне служить. Когда черный монах, отвечая Коврину на вопрос о его болезни, говорит: «Ты болен, потому что свое здоровье ты принес в жертву идее, и близко время, когда ты отдашь ей и самую жизнь»,- мы верим, что Коврин готов отдать жизнь служению идее. Стремление уйти от ужасной, пошлой действительности заставило его обратиться к миру мечты, и пока он верил в эту мечту, он был счастлив: «Он пошел к дому веселый и счастливый. То немногое, что сказал ему черный монах, льстило не самолюбию, а всей душе, всему существу его... Отдать идее все- молодость, силы, здоровье, быть готовым умереть для общего блага, - какой высокий, какой счастливый удел!» (7,299)
Однако мечта оказалась обманчивой. Она не только не привела в царство вечной правды, а устами черного монаха вещала человеконенавистнические идеи, способствующие не объединению, а разъединению людей. Но Коврин не понимает этого, он верит в то, что находится на правильном пути. Состояние Коврина в период болезни это отнюдь не норма. Чехов не противопоставляет реальную жизнь обманчивым грезам, он не утверждает в рассказе «Черный монах», что если жизнь отдалилась от нормы, то нормой стала аномалия. Эта мысль является центральной в «Палате №6». Коврин – не Громов и не Дымов, он не подвижник, как это считает Е.Сахарова. Это человек мучающийся, страдающий и уже за это заслуживающий сочувствия автора и читателей. Его идея была ошибочна, она привела его к краху, заставила быть жестоким с близкими людьми, но он до конца жизни был уверен, что должен ей служить. Для Коврина идея избранничества была спасительной, благодаря ей он перед смертью вспоминает все прекрасное, что было в его жизни: Таню, большой сад с прекрасными цветами, молодость, жизнь, «которая была так прекрасна».
Однако Чехов отнюдь не оправдывает своего героя, наоборот, он ненавязчиво подводит читателей к выводу о том, что ложная вера и мечта приводят к трагическому финалу. Горькой иронией звучат слова черного монаха о том, что «слабое человеческое тело» Коврина «уже утеряло равновесие и не может больше служить оболочкой для гения»...
Обращаясь к трактовке темы исключительности у Достоевского, следует отметить, что отношение Достоевского к данной проблеме связано с его отношением к идеям вообще. Идея в произведениях Достоевского выполняет особую роль, это живое существо, которое может быть прекрасным и возвышенным, а может стать ядовитым трихином, способным на страшные злодейства. Раскольников совершает преступление в целях самоутверждения, хотя одним из мотивов было облагодетельствовать человечество. Трагедия Раскольникова в том, что его живая и чуткая «натура» вступила в противоречие с выточенной им «казуистикой»(6). Герой не смог пережить изоляции и отчуждения от людей.
Тема исключительности в романе «Преступление и наказание» решается и в негативном плане: в образе двойника Раскольникова Свидригайлова Достоевский подчеркивает те грани, которые в искаженно - сниженном аспекте иллюстрируют теорию Раскольникова.
Мировоззрение Достоевского в основном сложилось после пребывания на каторге и знакомства с обитателями «мертвого дома». Позиция писателя в данном вопросе ясна и категорична: личность, поставившая себя вне общества, стремящаяся к исключительности, не может быть оправдана, какие бы цели она ни преследовала.
Роль идей в творчестве Чехова не столь велика, хотя писатель прекрасно понимал, как уже отмечалось, что идеи могут быть благотворными и губительными. В ряде рассказов А.П. Чехова можно встретить чисто идейные споры, столкновение представителей разных систем взглядов («Соседи», «Огни», «На пути», «Скучная история», «Палата №6», «Рассказ неизвестного человека» и др.)
«Идейный» человек Достоевского появляется в его романах в готовом виде, у Чехова же, наоборот, герой представлен во времени, мы можем проследить его эволюцию. Герой Достоевского путем преодоления вредных идей возвращается к человечности, к жизни и к людям, а в творчестве Чехова симпатии автора всегда на стороне героев, способных чувствовать и воспринимать непосредственно, а не разглагольствовать о красоте и правде.
При всей разнице мировоззренческих, художнических и эстетических установок оба писателя сходятся в главном: простой человек, живой, натуральный, всегда побеждает «идейного» человека, «натура» побеждает теоретизирование. И Чехов, и Достоевский относятся к идее избранничества исключительности отрицательно.
Нельзя принести пользу, исповедуя неправедную идею - эта мысль является общей для обоих писателей. Субъективное стремление к добру и у Коврина, и у Раскольникова оборачивается злом.
Мы сознательно избегаем конкретного анализа мотивов преступления Раскольникова в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание», т. к. эта проблема всесторонне исследована в литературоведении и критике, нас в данной работе интересует отношение Чехова и Достоевского к проблеме исключительности и пути преодоления пагубных идей в обществе.
Если неправедная идея приводит даже лучших людей к гибели, то напрашивается вывод о том, что этот мир «трагически вывихнут» (Достоевский) и что «дальше так жить невозможно» (Чехов) Оба писателя сознают необходимость коренного перелома в судьбах человечества, однако попытка позитивного решения проблемы предпринимается только Достоевским.
Отвергая исключительную личность и ее право на власть над людьми, Достоевский находит выход, соответствующий его миросозерцанию: возрождение личности возможно только на основе всеобщей любви, которая приведет к вере.
У Чехова проблема исключительности решается только в негативном плане. Право личности возвышаться над толпой Чехов отрицает, но конкретных рецептов изменения жизни не дает. Безусловно, возможность сопоставления авторских позиций в небольшом лирическом рассказе и в масштабном романе весьма условна, однако попытка анализа даже одной темы в творчестве двух столь полярных художников позволяет прийти к выводу о том, что и Чехов, и Достоевский отстаивали право писателя проникать в глубины человеческой души и не сливаться с объектом изображения (7).
Анализ темы исключительности в рассказе А.П.Чехова «Черный монах» и в романе Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание» представляется актуальным именно в настоящее время. Огромный интерес во всем мире к творчеству Достоевского и Чехова определяет путь дальнейшего изучения данной проблематики в плане нахождения точек соприкосновения и пересечения творческих миров Достоевского и Чехова, которые, при всей их полярности, могут пересекаться и представляют интерес для типологического анализа.
Примечания:
1.Цит. по кн.: А.П.Чехов. Собр. соч., т.7,1962, с. 536- 537.В дальнейшем цит. Чехова по этому изданию с указанием тома и страниц в тексте.
2.Г.А.Бялый. К вопросу о русском реализме конца 19 века. В кн.: Труды юбилейной секции Ленинградского университета, Л.,1946,с.310
3.Е. Сахарова. «Черный монах» А.П.Чехова и «Ошибка» М.Горького. В кн.: А.П.Чехов. Сборник статей и материалов, Ростов-на-Дону,1959,с.233.
4.См. высказывания автора об отношении Коврина к своей работе: «В деревне он продолжал вести такую же нервную и беспокойную жизнь, как в городе. Он много читал и писал, учился итальянскому языку и, когда гулял, с удовольствием думал о том, что скоро опять сядет за работу...» (7,287); «Коврин был погружен в свою интересную работу» (7,295); «У него пронеслось в памяти его прошлое, чистое, целомудренное, полное труда...» (7,299)
5.И. Гурвич. Проза Чехова. М., 1970.
6. Анализ образа Раскольникова см. подробно в работах М.Бахтина, Л.Гроссмана, Ф.Евнина, В.Кирпотина, Ю.Карякина, Г.Фридлендера и др
7.Об этом подробно см.:Э.Полоцкая. Человек в художественном мире Достоевского и Чехова. - В кн.: Достоевский и русские писатели,М.,1971,с.215
