Боже! Киль обрастает моллюсками,
я теряю узлы и маневренность,
ночи стали какими-то нервными,
дни становятся злыми и тусклыми.
Это жизнь во мне мечется, мечется –
хочет быть полнокровной, родимая.
Вот ведь мудрость непроходимая,
штамп на сердце «Такое не лечится»,
и не надо. Лекарств не придумано.
Все так ясно, и зря только маюсь я –
отпустить себя лодочкой с парусом,
попросить Тебя, Господи, в штурманы.
