Целый световой день Саша преодолевает с боем тяжелейший участок голого, узкого перешейка, что тянется до самого горизонта. Тут каждый метр дороги простреливается, артиллерия противника с моря работает исправно. Так что каждый может быть взят на мушку. Колея дороги напичкана минами. Но вот приходит момент, и полк выходит на оперативный простор. Западная оконечность полуострова, последний рубеж противника...
Понятно, враг методично изматывает полк, он тщетно бросает в бой последние резервы, все пытается сковать полковое нарастающее движение.
По обеим сторонам лесной дороги стоят подпиленные сосны. Они хозяйственно обмотаны толовыми зарядами. Стремительно отступив, противник не успел их подорвать. Как-никак солдаты, Сашины товарищи, оказались на высоте, они так зарабатывают право предстоящего отдыха. Солдаты не позволили сковать, замедлить движение. Теперь они молча с пониманием глядят на деревья, думают о своем, словно продумывая все то, что еще ждет их впереди.
Группа разведчиков, рассыпавшись веером, прочесывает чащу, но противник пока не обнаружен. Так что полк уверенно продвигается вперед, он идет походной колонной. Вокруг таинственная тишина. Один только ветер временами шуршит по кронам сосен, да и белки издали присматриваются к солдатам, выставив удивленно свои занятные мордочки.
Возле небольшой деревушки неожиданно звучат выстрелы, потом они вдруг обрываются. Конечно, появляются раненные... - Командир взвода разведки! - Понеслось по колонне.
И вот уже группа разведчиков, в которую неожиданно попал и Саша, неслышно растворяется в сгущающихся сумерках. Разведчики привычно легко скользят словно тени. Они при этом готовы в необходимую минуту встретить ту или иную неожиданность.
Деревушка сиротливо глядит на Божий мир пустыми окнами. Разведчики привычно залегли, они неторопливо стали подбираться к цели, превратившись все в слух. Что из того, что деревня молчит, кругом стоит тишина, звуки глохнут в стелющемся тумане, который предательски может прикрыть передвижение врага.
Все вокруг вымерло. Понаблюдав со стороны, отталкиваясь от своего интуитивного опыта, разведчики начинают передвигаться, они чуть приподнимаются, страхуя друг друга, прячась и прижимаясь к реденькому забору, практически бесшумно пробираются к окраинному дому. Он пуст, явно давно покинут хозяевами.
Под ногами разведчиков хрустит битое стекло, ветерок заигрывает с обрывками немецких газет, временами он подымает пыль. Дом мертв, и на том спасибо...
Уже скоро один за одним были проверены остальные дома. Лишь на отшибе, сторонясь докучливого взгляда, стоит крепкий дом, явно построенный на века. К нему практически вплотную примыкет лес, именно это больше всего и настораживает.
Но и этот дом оказался пуст. Лишь ветер свободно гулял по его комнатам. Пронзительно пахло бедностью, мышами и плесенью. Когда разведчики уже закончили осмотр нижних помещений, неожиданно послышался скрип двери наверху... Понятное дело, ребята притаились, вскинули автоматы, рассредоточились. Опять скрипнула дверь, раздалось еде слышное шуршание, даже показалось, что наверху кто-то тихонько ходит.
Марьянов бросает выразительный взгляд на Сашу, тот бледнеет, потом подрагивающей рукой начинает вынимать противотанковую гранату, некоторое время он даже не знает, что с ней делать, потом, наконец, соображает, выдергивает чеку и крадущимся шагом начинает взбираться по лестнице. Подставляя себя потенциальному противнику, он рывком распахивает дверь мансарды. В любую минуту он готов швырнуть гранату, конечно, если ему это позволят сделать.
Мансарда, однако, пуста, лишь ветерок задиристо шуршит обрывками бумаги, старыми письмами, фотографиями, что свалены на пол. Уходили, видимо, спешно, явно не по своей воле.
Саша радостно спускается вниз, чуть срывающимся голосом докладывает Марьянову: “Никого!”. А дверь меж тем все скрипит и скрипит...
- Теперь проверим развилку дороги!- приказывает Марьянов.
Внезапно каменея, Саша вдруг задает вопрос: “Что мне делать с гранатой?”.
- Как что? Ты что, первый день на фронте? Сунь ее в подсумок!
- Она же без чеки?..
- Куда ты дел предохранитель?
- Не знаю,- словно во сне шепчет Саша.- Где теперь я ее разыщу? Можно я брошу ее в открытое окно?
- Я тебе брошу! Как выдернул чеку, так и вставь обратно! А не можешь, так носи ее в руках! Другой раз будешь умнее!..
Начальству легко командовать... Два с половиной килограмма затаившейся, спрессованной смерти, что при случае способна взрывной волной потревожить башню танка. Страх придает Саше силы, но рука уже заметно напряглась и занемела. Сколько он так сможет вытерпеть ?!. Чуть колдобина, и поминай как звали! Так что теперь ему надо плестись в хвосте группы, быть в отдалении - он для всех опасен. Как он себя корит за промашку, особенно когда видит, что за всеми его передвижениями пристально наблюдает вся группа. Тут он начинает понимать, что его неспроста проверяют на выдержку. А раз так, то - молчок...
Он то прекрасно знает, какой ответственный груз держит в правой руке, а потому с настойчиво ищет воронку или даже окоп. Грустные думы поминутно одолевают Сашу. Сам виноват, дернула же нелегкая в панике выдернуть чеку.
Саша думает о своем прошлом. Поминутно при этом прощаясь с жизнью, в которой он практически ничего не успел сделать. Это в свои-то семнадцать лет. Размышляет он о себе скорее в прошедшем времени, отчетливо ощущая, что его рука совсем онемела и скоро не будет ему подчиняться.
Группа разведчиков меж тем занята своим кропотливым делом. Достигнув развилки, Марьянов останавливает своих людей, он стоит прислушиваясь. Вот он уже перемахнул на другую сторону дороги. Один за другим перебегают дорогу разведчики. Только Саша стоит вдалеке, ожидая, пока ребята углубятся в лес, отойдут подальше. Милый для него в эти минуты кювет уже привлек его внимание. Свобода близка!..
Неожиданно рядом, целясь в спину ребятам, бодро заработал пулемет. Саше отчетливо видны сквозь листву дробные вспышки выстрелов. Как здорово, что, он тут оказался к месту, он примет бой!.. Раздается спасительный взрыв! Горячая волна обдает его лицо и шею. Пулемет захлебывается, глохнет, наконец, смолкает.
Теперь необходимо спешить к своим, не мешкать. Саша кубарем скатывается в низину, согнувшись бежит, торопится, ему трудно, мешает скатка, но настроение весьма бодрое. Он по опыту знает, что в кустарнике его подстрелить трудно, листья, полные влаги бьют по лицу, поминутно перехватывает дыхание. От недавних весьма кислых мыслей не остается и следа. Саше так хочется жить. Ему нельзя, невозможно не вернуться в Карповку именно героем, опытным воином. Так что еще поживем! А ведь какие у него замечательные ребята!.. Ни одного лишнего слова...
Тут сзади начинает нарастать шквал выстрелов, немец явно опомнился, вот сдуру и молотит по кустам, отводит душу, осознавая в злобе, что ему уже скоро необходимо будет уходить, бросать прореженное разведчиками пространство. Саша уверен, что стрельба бесприцельна. Значит, ему необходимо прибавить шагу.
Вот и залысина холма, где кучно сидят ребята, перематывают портянки, приветливо посматривают они на него. Выходит так, что Саша не подвел их. Тут к месту появляется пушечка, возле которой начинают “работать “артиллеристы, сейчас они пугнут немца.
Саша показывает предполагаемое направление выстрела. Но и без него солдаты у орудия знают, куда им стрелять. Пушка надсадно рявкает, снаряд уходит в правильном направлении, он прочерчивает невидимую линию возмездия. Схватка с врагом продолжается. Вот и взрыв, еще одно пулеметное гнездо накрыто.” Спасибо ! Ребята не подвели!”. - Проговаривает про себя Саша.
Но как теперь объяснить ребятам, что все то, что с ним произошло, это лишь незадачливая случайность. Да, он не рассчитал свои действия, он виноват, все потому, что отчаянно запаниковал! Не проявил выдержки, события сами за себя начали действовать вокруг него, он у них плелся в хвосте.
Тут уже где-то впереди раздались выстрелы, ребята начали подыматься, отдых окончен, им необходимо взламывать оборону противника. Саша вдруг снова почувствовал леденящий страх, но пересилил себя, раз он чудом выжил, то не смеет подвести разведчиков. Впереди у них длинный путь, и у него в судьбе будет столько разного. Но он должен выжить, дожить до победы, главное, вернуться домой...
... Вспоминая былое, мы с моим дядей Сашей сидим на завалинке, вспоминаем радостно тревожное время, памятный для дяди день его боевого крещения.
Самовар уже закипает, он весело шумит, кто-то в полутьме начинает привычно накручивать ручку патефона. Карповка живет своей жизнью. Голос памяти подтверждает, что хоть победа и давалась дорогой ценой, но она была вполне оправдана. Ибо советская общность были отнюдь не пустые слова. И своя цена у свободы есть, тем более, что она ковалась вот этими уставшими руками, которые умеют сеять хлеб, работать лопатой, владеть вилами... И как оказывается, бросать гранату...
