Владимир Саришвили

Тирза

Трагедия в 2-х действиях

Действующие лица (по мере появления на сцене)

Эстебаш - португалец, приятель лорда Байрона, около 30 лет

Айли Метью - военный моряк, друг лорда Байрона, 25 лет

Лорд Байрон - английский поэт, около 22-х лет

Мехмед Ганифа-заде - торговец музыкальными инструментами

Юсуф Ганифа-заде - его брат, работорговец

Тирза - девочка-грузинка, 13 лет

Саидахмад - купец, 60 лет

Питер - дворецкий английского консула, около 45 лет

Смирнэ - английский консул в Турции, 35 лет

Маргарита Коньи - жена венецианского пекаря, 22-х лет

Миссис Хаббл - теща английского консула, 55 лет

Маццола - итальянский художник, 40 лет

Флетчер - ирландский купец, около 50 лет

Бахтияр - немой евнух, слуга Флетчера

Синьора Сегати - супруга итальянского консула в Турции, 30 лет

Товий - купец

Джордж Дрендоут - агент Байрона на Кавказе, 35 лет

Секретарь Али паши

Али паша - 60 лет, один из могущественных правителей Оттоманской империи

Махмут - троюродный брат Али паши, 25 лет

Отец Исидор - критский священник

Стражники, базарный люд, слуги

Действие происходит в 1809-1811 гг. в Малой Азии, Тбилиси, на острове Крит.

Неизвестная любовь Байрона

(вместо предисловия)

События, разворачивающиеся по ходу пьесы, основаны на документальном материале, что имеет дополнительную историческую ценность, поскольку тема “Байрон и Грузия” до сих пор не нашла серьёзного исследователя. Честь воскрешения  этого драматического эпизода из биографии Байрона принадлежит директору тбилисской Байроновской школы г-же Инессе Мерабишвили. Будучи в Лондоне она заручилась официальным подтверждением потомков Байрона в том, что это подлинный случай из жизни их великого предка.

Г-жа Инесса имеет на то документальные свидетельства. Может возникнуть вопрос: почему же эта история столько лет оставалась белым пятном в байроноведении? Дело в том, что один из друзей и душеприказчиков Байрона сжёг ту часть из завещанных ему писем, в которых прямо или  косвенно он оказывался в неприглядном свете. Именно в сожжённых письмах и рассказывалась история девочки-грузинки, проданной в рабство.

Более подробно об этом можно прочитать в книге Инессы Мерабишвили “Байрон по-грузински”, изданной Байроновским обществом Грузии в 2002 г.

В пьесе использованы материалы из писем и дневников лорда Байрона.

Действие I

Фолмут, 22 июня 1809 г.

Голос за сценой: Дорогая матушка! Мы с моим верным морским волком Айли Мэтью отплываем в среду, вероятно, раньше, чем до Вас дойдет это письмо. Вы будете получать вести из всех портов, где мы будем останавливаться, но Вы не должны тревожиться, если письма не дойдут. На континенте дела хороши, что и говорить: в Париже восстание, австрийцы бьют Бонапарта, тирольцы тоже поднялись... Передо мною весь мир, я покидаю Англию без сожалений и не желал бы даже ничего повидать на прощание, кроме Вас и Вашего нового жилища. Быть может, мне посчастливится найти в Малой Азии следы гомеровской Трои. 

Всегда искренне Ваш Байрон.

 Сцена 1.

Рассвет. Завершается пирушка на террасе дома в турецкой Александрии. Рынок готовится к началу дня. Раскладываются товары, сооружаются навесы, надсмотрщики расставляют “живой товар” - рабов и рабынь.

Байрон, Метью и Эстебаш завершают ночную пирушку.

Эстебаш (заметно пьян). Нет, нет, нет, дорогой мой лорд Байрон! Когда вы сказали, что вы женоненавистник, я усмехнулся! Да, да, я отошел к бегониям и усмехнулся. Ну, в самом деле, может ли человек поглощать мясо фунтами и при этом утверждать, что он вегетарианец!

Метью. А может, он ест это мясо из чувства ненависти ко всякого рода скотине. Чтоб способствовать ее ... уничтожению.

Байрон. Вот это вправду лихо! До такого и мне не додуматься.

Метью. Не скромничайте, Байрон. Вы просто выпили сущ... существительно... существенно меньше нас.

Байрон. Мой милый Эстебаш, заслуживают ли эротические фобии или симпатии столь пристального внимания? Сегодня я женоненавистник, завтра женолюб, не вольны ли мы управлять своими настроениями! И уже одним лишь этим мы счастливее тех бедолаг, которых выставили на продажу - видите, вон там, рядом с мулами. Им нельзя ни плакать, ни смеяться, ни пить, ни есть, когда вздумается... Им надлежит лишь выполнять команды. А ведь это люди, Эстебаш... Это люди, Метью, и у них есть бессмертная душа.

Метью. Я вообще избегаю смотреть в ту сторону. Как вы живете тут, Эстебаш? Под вопли и стоны несчастных, которых продают, как цыплят, но, в отличие от цыплят, они понимают, что их продают.

Эстебаш. Не слышал я тут никаких воплей. Наоборот, военнопленные, например, довольны, что им сохранили жизнь.

Метью. А женщины?

Эстебаш. А женщин продают хозяину. Одному, заметьте, Метью, одному хозяину. Странно, вы ведь не содрогаетесь, проходя мимо борделей, где у женщины в день по несколько хозяев, и все с разным норовом.

Байрон. Я даже думаю, что наш Метью в нередкую минуту душевного благорасположения растворялся в свете красного фонаря...

 Эстебаш (все больше пьянея). Нет, как я благодарен Господу, что родился мужчиной. Только представить себе... Не ты... А тебя... (с нарастающим ужасом). Не ты... А тебя.

Байрон. Мой милый Эстебаш, отвлечемся от столь прискорбных предощущений. Всего лишь месяца два назад я покинул вашу родину, но признаюсь - и верьте мне, что деревенька Цинтра в Эстремадуре - прекраснейшее из всех мест в мире. Вы согласны со мной, Метью?

Метью. По крайней мере, ни вы ни я ничего прекраснее не видели.

Байрон. А какие незатейливые нравы! Слабые формы недовольства я выражал раскатистым “Carracho!” - черт возьми. Стоило мне на кого-нибудь рассердиться, я говорил “ambra di merdo”- ты воняешь дерьмом. Эти две фразы создали мне там славу знатной особы и знатока языков. Нигде не удавалось добиться признания с такой легкостью.

Выпьем за Цинтру, видение рая!

Эстебаш (растроганно). Благодарю вас за то, что я благодарю вас за Португалию. Я пью этот тост еще с XVIII столетия прошлого века!

Метью. Байрон, вы забыли третью фразу - “avra bouro!”

Байрон. Ах, да! Это значит “достаньте осла!”

Эстебаш. Мне не нужен перевод. Я ведь португалец.

Метью. Эстебаш, а знаете ли, как мы его достали в одном горном монастыре?

Байрон. Мой осел объелся какой-то травы и подох. Я оставлял этим чернорясочникам цену вдвое большую, чем стоит лучший из любимцев Санчо. Ну не так уж плоха моя латынь, чтобы не суметь объяснить им, кого и за сколько я собираюсь купить.

Метью. А они ни в какую. И при этом во дворе обители стоит целый табун ослов. И вот тогда наш друг предлагает пари.

Байрон. Я сказал: если хоть один из братьев даст правильный ответ на единственный вопрос из Библии, я жертвую деньги на монастырь высокообразованных слуг Господних, если же нет, я покупаю у них осла.

Эстебаш. И что же?

Байрон. Я написал вопрос на... (Метью, сколько их там было?) Да. 19. На 19 листках бумаги и предложил им приписать ответ внизу.

Эстебаш. И какой же вы задали вопрос?

Байрон. Из чего была сотворена первая женщина? Все написали - из ребра Адамова.

Эстебаш. И правильно. А из чего же еще?

Байрон. Да будет известно и вам, мой милый Эстебаш, что первая женщина была сотворена из первой девушки.

Столь простой вывод помог мне победить стоическое упрямство монахов и приобрести вожделенное животное.

Однако пора и честь знать. Представляю возбуждение леди Маргариты в предвкушении встречи со мною. До скорого свидания, Эстебаш.

Метью. Благодарим за гостеприимство. Очередь теперь за нами.

Сцена II.

 Байрон и Метью выходят на базарную площадь

Байрон. В сердце моем робость нашкодившего подкаблучника. Ну скажите, Метью, доколе мне терпеть эту вздорную венецианку в своей столовой, кабинете и, что, признаться, гораздо приятнее, в спальне!

Метью. Не из венецианского стекла эта ваша венецианка. Что мешает вам оттащить ее за шкирку в порт и отправить в родную Венецию? Право, эта базарная баба ничего иного не достойна. Она и мне как кость в горле - когда ни зайдешь к вам в гости, непременно либо услышишь жалобы на вашу неверность, либо полюбуешься сценой ревности.

Байрон. Либо и то, и другое...

Метью. Что чаще всего...

Байрон. Что делать, Метью. Вы же знаете, я с детства заболел видением образа колхидской волшебницы. Расплывчатые контуры губ Медеи, ее жестов, ее черных как тартар очей, изгибы бровей, всего ее лика преследовали меня, пока я не встретил в Венеции Маргариту Коньи. Я убежден - Медея выглядела именно так.

Метью. Надеюсь, она была не столь сварлива и глупа.

Байрон. Я даже не думаю о склочном характере Коньи, когда утром, встав намеренно пораньше, пробираюсь в ее спальню посмотреть, какова она в сонном молчании, в утренних лучах солнца. Или когда гарцую на ней, как на вольной кобылице. Мне кажется, Медея в постели была такой же неистовой. К тому же Маргарита не рожала, а это крайне желательно в жарком климате, где женщины после родов расползаются, как тесто. А это сочетание наивности и клоунского юмора? И, наконец, она очень набожна, непременно крестится при звоне церковных колоколов, даже когда занимается при этом не совсем подходящим делом. Как же мне самому отвести это сокровище за шкирку в порт и отправить в Венецию?

Метью. Если желаете, за вас это могу сделать я. Не понимаю, как можно жить с женщиной, с которой у вас нет никаких точек соприкосновения.

Байрон. Во-первых, общие точки есть. Увы, не более того. А во-вторых, не забывайтесь, Метью... Чуть ли не первое, что я написал в жизни - это перевод фрагмента из “Медеи” Еврипида. О, если бы в Маргарите была хоть тень античного  величия... Она бы стала моей женой. Только такая женщина, как Медея, могла бы стать моей женой. Другие будут со мной несчастны.

Мехмед Ганифа-заде. Благородные господа! Без сомнения, я вижу перед собой глубоких ценителей и блестящих знатоков музыки. Я не мог предложить столь драгоценный товар первому встречному (заговорщически приглашает Байрона и Метью ближе к прилавку). У меня есть инструмент работы Антонио Страдивари. И вас приятно удивит цена.

Метью. Ну что ж, покажите вашу скрипку.

Мехмед Ганифа-заде. О нет, это не скрипка...

Метью. А что же, альт? Байрон, Страдивари работал с альтами?

Мехмед Ганифа-заде. Нет, нет, не альт. Лучше (выволакивает красивый барабан). Всего лишь 200 пиастров.

Метью и Байрон (сдерживают смех). О нет, мы не играем на барабане.

Мехмед Ганифа-заде. Но это же Страдивари... Вы можете подарить его своим друзьям. Не упускайте случая...

Метью. Нас интересуют барабаны Гварнери.

Торговец. Гварнери! У Мехмеда Ганифа-заде барабана Гварнери нет. Но Гварнери есть у его брата, Юсуфа Ганифа-заде. Пожалуйте, благородные господа! Всего несколько шагов, и мы у цели.

Байрон. Метью, я скажу вам на латыни. Надо же было вам ляпнуть. Теперь не отвяжется.

Торговец подводит Метью к своему брату, перед которым разные товары и в том числе несколько рабов. На минуту оставшегося одного Байрона привлекает тихо плачущая девочка.

Байрон. Ты говоришь по-английски?

Девочка (испуганно вскакивает). Немного говорю, господин.

Байрон. Вытри слезы. Как тебя зовут?

Девочка. Цисо, господин.

Байрон. Тизо... Тирза (подходит Метью).

Метью. Байрон, позвольте и мне на латыни. За свою опрометчивость я наказан кларнетом Амати (демонстрирует пастушескую дудку). Всего за пятьдесят пиастров.

Байрон и Тирза смотрят друг на друга как завороженные.

Юсуф Ганифа-заде. Благородному господину понравилась эта печальная девица. Не знаю, что ее сегодня так огорчило, обычно она всегда бодра и весела.

Мехмед Ганифа-заде. Как пташка на рассвете.

Байрон. Я хочу поговорить с нею наедине.

Юсуф Ганифа-заде. Это в вашей воле, благородный господин (отходят).

Байрон. Откуда ты?

Тирза. Я христианка, грузинка. Я из города Тбилиси, из Грузии.

Байрон. Грузия? Georgia... Метью, вы помните мою сатиру “Английские барды и шотландские обозреватели”?

Метью. Это была достойная месть Бруму. Каков недоносок - заявить, что в Англии 9 образованных юношей пишут как Байрон, а 10-й лучше.

Байрон (отмахиваясь). Не будем надругаться над падшими. Я говорю о том отрывке, помните:

Хочу я посетить родной край красоты,

Где скала Кавкасиони увенчана

Великим белым безмолвием...

Эта девочка оттуда, Метью. Она из отчего края Красоты. Она родилась на земле Медеи - (Тирзе): Как ты здесь оказалась?

Тирза. Я княжеского рода. Мой отец богат, очень богат. Однажды я играла (не может найти слов, показывает жестами).

Байрон. На лугу с овечками?

Тирза. О, да. На лугу моего отца. И меня (опять показывает жестами).

Байрон. Тебя похитили злые люди?

Тирза. О, да. (переходит на французский). Добрый господин, вы говорите по- французски?

Байрон. Говорю, Тирза.

Тирза. О, тогда мне будет легче. Я единственная дочь, отец мой уже стар. Добрый господин, за один мой взгляд он отдаст все свое имущество.

Подходит купец, любуясь Тирзой сначала издалека, потом все ближе и ближе. Берет ее за подбородок. Тирза жмется к Байрону.

Юсуф. Простите, благородный господин, покупатель имеет право осмотреть товар. Тем более, когда покупатель - почтенный Саидахмад, которого знает всякий правоверный от Самарканда до Истамбула.

Добро пожаловать, почтенный Саидахмад. Ягодок у меня немного, зато товар штучный.

Саидахмад. Слезы портят эту девицу. Глаза у нее красны, как у крольчонка.

Юсуф. Но оказавшись в твоем саду, почтенный Саидахмад, она защебечет райской птицей.

Саидахмад. Что просишь за девицу? Похоже, она недурно разомнет мои изнуренные трудами праведные кости (густо смеется).

Юсуф (подобострастно хихикает). Всего лишь триста пиастров...

Саидахмад (в тон). Всего лишь триста пиастров? И только (продолжая смеяться вместе с Юсуфом). Должно быть, ты уже долго стоишь под солнцем, не в меру алчный торговец, и начинаешь верить в миражи. Я дам тебе ровно половину - этого за глаза довольно.

Юсуф. Почтенный Саидахмад любит и умеет шутить - об этом знает весь правоверный мир. Но, Аллах свидетель, я купил девицу за 220 пиастров, причем с первых рук, и прошу у тебя справедливую цену. Не забудь, что из 80 пиастров моей прибыли надо платить налоги в казну, и за право торговли, и на постройку дворца визиря....

Саидахмад. Ты недоволен строительством дворца моего друга, первого визиря Закиржона Искандар-оглы, который внял просьбе любимой жены, достойнейшей Нурджахан-ханум...

Юсуф (испуганно). Нет, нет. Я внял просьбам любимой жены Нурджахан-ханум. Прости, почтенный Саидахмад, но разве я говорил, что дворцовый налог обременителен для меня? Я лишь сказал, что прибыль ничтожна, а ты хочешь вдвое сбить и без того невысокую цену.

Байрон. Если почтенный Саидахмад считает цену завышенной, я готов заплатить за девушку 300 пиастров.

Саидахмад. А тебя никто не спрашивал, чужеземец. Когда Саидахмад ведет торг, от Самарканда до Истамбула каждый правоверный знает, что вмешиваться ... чревато потерями (показывает ниже пояса).

Байрон. Я из гяуров, почтенный Саидахмад. И девушка тоже из гяуров. А потому смиренно прошу тебя: дай подобному примкнуть к подобному.

Саидахмад. Она мне нужна самому. Плачу триста.

Байрон. Могу ли я по здешнему закону назначить цену выше номинала?

Саидахмад. Ах ты наглый бродяга...

Метью. Полегче, торгаши! Перед вами особа королевской крови.

Саидахмад. Лорд Байрон! Я читал о вашем прибытии. Вы, кажется, надеетесь найти у нас следы древней Трои. Как видите, турецкие (метнув в сторону Метью гневный взгляд) торгаши интересуются не только пиастрами.

Байрон. Вы не ошиблись. Я бы хотел найти ключ к разгадке тайны Трои. Он должен быть где-то здесь.

Саидахмад. Тогда вам не следует столь беспечно транжирить средства. Не лучше ли нанять побольше выносливых рабочих для раскопок исторической важности...

Байрон. Я учту ваш совет. Но буду откровенен, к этой девушке у меня личная симпатия. Прошу вас по-дружески, уступите ее мне.

Саидахмад. Ц-ц-ц... Какое совпадение. Представьте, у меня тоже к ней личная симпатия. И я тоже прошу вас по-дружески уступить мне ее.

Юсуф. Почтеннейшие из почтенных! Разговор зашел о возможности аукционной торговли. Это разрешено законом...

Байрон. Плачу 320.

Саидахмад. В конце концов это становиться делом принципа. Даю 350.

Байрон. 370.

Саидахмад. Вокруг торгующихся собираются зеваки, торговцы и т.д. Не наживай себе врага, чужеземец. Я плачу 400 и забываю о твоем существовании.

Байрон. 420.

Саидахмад. От Самарканда до Истамбула каждый правоверный знает, что Саидахмад щедр, хоть и не любит бросать деньги на ветер. Но еще страшнее для Саидахмада проиграть. Тем более гяуру. Плачу 450.

Байрон. 470.

Метью. Байрон, остановитесь. Этот азарт разорит вас...

Байрон. Не вмешивайтесь, Метью.

Саидахмад. 500 пиастров!

Байрон (после паузы). Тысяча.

Немая сцена. Метью хватается за голову. Юсуф сладострастно зажмуривается, Саидахмад стоит, выпучив глаза. Толпа застывает в разных позах. Первым приходит в себя Саидахмад.

Саидахмад. Тысяча? Я не ослышался? Ты сказал тысяча? Я победил, чужеземец. Я оставил тебя в дураках. Сейчас ты выложишь тысячу пиастров за эту тощую курочку - голошейку, возьмешь ее подмышку и пойдешь домой. Через два часа к тебе придет похмелье, ты будешь биться головой и другими частями тела обо все, что встретится на пути. А ее захочешь зарезать, но спасет эту голошейку твоя же собственная глупость и заплаченная за нее цена. Жаль, что я всего этого не увижу. Прощай, юноша! Да поможет Аллах тебе сохранить такую же горячую кровь и доброе сердце во славу нашей казны! (Саидахмаду) А за дворцовым налогом к тебе придут до заката солнца. (оглядываясь на Тирзу) И что я в ней нашел? Ни кожи, ни рожи (уходит).

Тирза, обессилев, падает на руки Байрона. Метью подзывает повозку. Байрон помогает Тирзе разместиться. Напротив садится Метью.

Байрон (Юсуфу). У меня наличными четыреста. Остальные получите в банке (выписывает) по этому векселю.

Юсуф. Благодарю вас, милорд.

Повозка трогается.

Байрон. Метью, как легко жить на востоке, если у вас есть деньги! Всего за полчаса и всего за тысячу пиастров из просто благородного господина я превратился в милорда.

Метью. Мне не до шуток, когда подумаю о встрече вашей новой подруги с миледи Коньи.

Байрон. Да еще после ночного променада. Вы правы, Метью, если почтеннейшая Коньи покажет свое мастерство во всем его виртуозном блеске, боюсь, что после пережитого сегодня девочку может хватить кондрашка. Что вы предлагаете?

Метью. Устроим ее пока в нашем консульстве.

Байрон. У вас светлая голова, Метью. Да, когда вы начнете учиться играть на кларнете Амати?

Сцена III.

(перемена декораций)

Гибралтар, 11 августа 1809 г.

Голос за сценой: Сударыня! Это моя вторая остановка и второе, как и было обещано, письмо. Мы отплыли из Фолмута 2 июля и через четверо с половиной суток очень благоприятного путешествия достигли Лиссабона. Багаж я отправил морским путем в Гибралтар, а сам проехал верхом до Севильи.

Давно уже сознавал я, а теперь убедился в том, что тот, кто видел только свою родину, никогда не может судить о людях с более свободной или общей точки зрения, потому что учатся из опыта, а не из книг, нет ничего более поучительного, как осязаемое, чувственное восприятие изучаемого предмета.

Севилья - прекрасный город; улицы там узки, но чисты. Мы остановились в доме двух незамужних испанок. Это женщины с характером; старшая очень величественна, младшая - хорошенькая, но фигурой уступает донье Хозефе.

Старшая удостоила вашего недостойного сына особым вниманием, на прощание очень нежно его поцеловала, срезала прядь его волос и преподнесла свою длиной около 3 футов.

Должен заметить, что любовные интриги составляют здесь главное занятие в жизни; выйдя замуж, женщина отбрасывает всякое стеснение, но до брака они, видимо, достаточно целомудренны. Если вы здесь делаете предложение, за которое в Англии самая кроткая девица дает пощечину, испанка благодарит вас за оказанную честь и отвечает: “Подождите моего замужества, и я с превеликим удовольствием”. Говорю вам истинную правду.

Вы сообщаете, что лорд Грей де Рутин женится на крестьянке. Отлично!

Если я вздумаю жениться, то привезу султаншу и возьму за ней в приданое шесть городов, и вам придется примириться с восточной невесткой и бочонком жемчужин не крупнее страусовых яиц, но не меньше, чем лесной орех.

Надеюсь, что мое письмо застанет вас в добром здравии.

Всегда искренне Ваш  Байрон.

Английское консульство. Байрон, Метью и Тирза выходят из повозки. Метью звонит в колокольчик.( появляется дворецкий).

Метью. Доброе утро, Питер. Простите, что мы в неурочный и столь ранний час. Доложите Его Превосходительству, что лорд Байрон и Айли Метью хотят его видеть по важному делу.

Дворецкий. Доброе утро, лорд Байрон! Доброе утро, сэр Метью. Я только что пожелал Его Превосходительству спокойной ночи.

Байрон. Питер, дело действительно срочное. Быть может, он еще не успел заснуть - видите, на какую я готов пойти бестактность.

Дворецкий. Я попробую, лорд Байрон. Но если Его Превосходительство обратит недовольный взгляд в сторону трости с набалдашником из слоновой кости, я мгновенно выдам вас.

Байрон. Разумеется, Питер, вы просто обязаны сделать это.

Дворецкий. Пожалуйте в дом. Располагайтесь и соблаговолите подождать.

Байрон и Метью входят, поддерживая под руки Тирзу. Метью погружается в дрему.

Байрон (Тирзе). Успокойся, Тирза. Ты среди друзей. Здесь тебя никто не обидит. Сколько тебе лет?

Тирза. На корабле исполнилось 13. В этот день я получила плетьми по ногам за то, что чуть заспалась. Приснился праздник, который отец обещал устроить в день моего рождения на обоих берегах Куры.

Байрон. Это река?

Тирза. Она делит наш город пополам. Кура полна крови.

Байрон. У вас идет война? (слышен странный шум).

Тирза. У нас всегда война со всеми, кто приходит на нашу землю прибрать ее к рукам и искоренить православную веру. Разве много на земле мест, где можно лежать у теплого моря, любуясь вечными снегами? Мне говорил отец: чем прекраснее земля, тем больше у нее врагов, но Грузия - удел Богоматери, и под Ее Небесным Покровительством никогда не будет побеждена...

Добрый господин, я даже не поблагодарила вас за спасение... И - такой ценой (снова слышен странный шум).

Байрон. Нашу встречу не измерить пиастрами, Тирза. Но... ты сказала, что Грузия - удел Богоматери. Что это значит?

Тирза. По Вознесении Христовом Апостолы и Святая Мария решали по жребию - кому в каком краю проповедовать Слово Божие. Богоматери выпала уделом Грузия. Но Господь повелел Ей оставаться в Иерусалиме и обещал, что жребий Ее просветится в последующие времена. Богородица призвала Апостолов Андрея Первозванного и Симона Кананита и вручила им свой нерукотворный образ для благословения Грузии. Апостолы Андрей и Симон первыми принесли на нашу землю Слово Христово. Уже в IV веке Грузия стала христианской страной, а с VII века все, кому это не нравится, терзают ее и рвут на части.

Байрон. Твой французский хорош. К тому же ты образованна. Ты жила за границей? (снова слышен странный шум и пыхтенье).

Тирза. Нет, добрый господин, отец выписал мне учителей из Парижа.

Байрон. Почему похитители не потребовали у твоего отца выкупа? Ведь они выручили бы больше, чем просто от продажи рабыни?

Тирза. Не знаю, господин. Меня похитили пришлые люди, они говорили на незнакомом языке. Кажется, они не поверили, что я княжеская дочь, ведь одежда на мне была простая. А может быть, испугались оповещать отца - он мог их найти. Тогда даже мои слезы не сохранили бы им жизни.

Байрон. Ты собиралась слезно просить за своих мучителей?

Тирза. Не знаю. Теперь, наверное, нет. Но дома в объятиях отца я бы простила всех.

Байрон. Ты - но не твой отец.

Тирза. Нет. Он бы не простил.

Байрон. Надо ли говорить, что твой отец лучше знает жизнь, и надо ли говорить, что он прав? Ты простишь своего похитителя, вы умильно обольетесь слезами очищения, а ровно через сутки такая же жертва, как ты, в вонючем трюме корабля среди вонючих рабов будет проливать уже другие слезы. И знаешь, что станет ей приговором? Твое прощение.

Тирза в ужасе вскрикивает.

Метью (просыпаясь). Байрон, вы с ума сошли! Она сейчас потеряет сознание.

Байрон. Прости меня. Как я эгоистичен, Мэтью. Это же ребенок, столько переживший. Ей надо отдохнуть, а я ринулся в лобовую атаку (подставляет подушку под голову Тирзы). Подремли немного...

Вбегает запыхавшийся дворецкий.

Метью. Питер, где вы пропадали?

Дворецкий. Я помогал... Его Превосходительству... провести комплекс утренних... физических упражнений... Он продолжал выполнять их несмотря на неоднократные ссылки на ваши имена. Мне кажется, он осуществил полный цикл, включая бег по пересеченной лестницами местности, метание трости и прочих предметов. Я был вынужден с помощью обходного маневра заманить Его Превосходительство в бассейн. Оказавшись там, он мгновенно обрел ясность мысли и обещал выйти к вам через десять минут.

Байрон (выписывает чек). Питер, немедленно пошлите рассыльного в магазин на площадь Трех Тюрбанов - туда с неделю как привезли кукол из Парижа. Одну из них доставят вашей внучке. Как зовут вашу внучку?

Дворецкий (расплываясь в улыбке). Мэри, сэр.

Байрон. И всегда пребывайте в состоянии бодрости духа и тела, Питер. Это приносит пользу, не так ли?

Дворецкий. Именно так, сэр (с поклоном принимает вексель и удаляется).

Метью. Она заснула.

Байрон. Немудрено. Ей нужен врач, у нее что-то вроде грогги.

Метью. Даже хуже. А тут еще вы со своей проповедью справедливого возмездия.

Байрон. Mea culpa, Метью, mea culpa*.

Входит консул.

Байрон, Метью. Доброе утро, сэр Смирнэ, простите за беспокойство.

Смирнэ (мрачно). Господа, я рад вам всегда, но сейчас мне нужна веская причина, дабы оправдать перед собственной физиологией пробуждение спустя пять минут после бессонной ночи.

Метью. Дорогой сэр, надеюсь, вы не подозреваете нас в злонамеренных розыгрышах. Дело в том, что лорд Байрон только что вызволил из большой беды вот эту спящую девочку, он спас ее от гарема одного ядовитого паука, но не смог повезти к себе... по понятным причинам. У меня же через два дня завершается отпуск, и я возвращаюсь в Бристоль. К тому же необходимо срочно решить, как отправить ее домой. Психика девочки надломлена, она может не выдержать долгой разлуки с родиной.

Байрон. Как просветлели ее черты. Метью, посмотрите, разгладились складки на сморщенном от напряжения лбу... В ее лице поселяется счастье спокойствия... Бог мой, да она красавица... Сэр Смирнэ, Метью, не упустите мгновения... Бутон расцветает на наших глазах...

Метью. Байрон, мы разделяем ваш восторг, но не забывайте, что сэр Смирнэ не для того был поднят как по тревоге. Давайте перейдем к делу.

В дом врывается Маргарита Коньи (ее венецианский диалект передается по-русски).

Вот она, голошейка! Ты ее торговал, ты ее покупал! А-а-а! Что ты из меня сделал! Ты из меня сделал говна!

Смирнэ. Каким образом... Каким образом эта женщина проникла в мой дом?! Почему открыта дверь! Где Питер?!

Байрон (уворачиваясь от кулаков Маргариты). Я отослал Питера...

Смирнэ. Я перестаю что-либо понимать! Чей это дом?!

Байрон. Кто тебя сюда привел?!

Маргарита. А-а-а! (внезапно деланно успокаиваясь). Ты великий поэт. Я тебя люблю и уважаю. Но ты говно! (швыряет в него блюдо).

Смирнэ. Довольно. Я зову охрану (хватает колокольчик).

Байрон. Не надо, не надо, сейчас я ее утихомирю. Сидеть, ведьма!

Маргарита. Я не врубаюсь в твой английский. Говори по-венециански!

Байрон. Сидеть, ведьма! Кто тебя сюда привел?

Маргарита. Вся... Вся базарная площадь только и судачит о твоих торговлях. И что, некому мне рассказать про твою голошейку? Все, все мне рассказали - и писец Мешади, которому я диктовала письма для тебя, когда ты валялся в лихорадке (швыряет тарелку), и цирюльник Гуламгуссейн, которого я звала ставить тебе с похмелья пиявки, чтоб они у тебя всю кровь высосали, и лодочник Фахрутдин, и лодочник Захрутдин (все время продолжается погоня) - которые спасали Твое Говеное Величество, когда ты вляпался в бурю по дороге с рыбалки. А я, я, дура, стояла в этом ливне на лестницах, с ревом...

Байрон (уворачиваясь от подушек). Сэр Смирнэ, это было незабываемое зрелище! У нас оторвало весло, лодка стала наполняться водой, и когда мы чудом добрались до берега, она стояла на ступеньках причала, сверкали молнии, и сверкали слезы на ее ресницах, и мокрые от ливня волосы падали ей на плечи и грудь,  у ног ее бурлили волны... Метью, это была не Маргарита, это была Медея, сошедшая с колесницы.

Маргарита. Какая еще Медея! Ах ты, вражина! (промахивается, пытаясь достать до Байрона, и падает на софу).

Байрон (хватая ее за руки). Эта Медея - в книжке на картинке. Я тебе показывал. А эту девочку я купил, чтобы отправить ее на родину. Ее похитили, понимаешь?

Маргарита. А, а (проникаясь сочувствием к вжавшейся в кресло Тирзе и пытаясь сгладить ситуацию). Как вы поживаете, сударыня?

Тирза. Я не сделала ничего плохого. Я понимаю, добрый господин отдал за меня слишком много денег, но мой отец вернет, он вернет гораздо больше... Супруга доброго господина вправе гневаться. Но я не виновата...

Байрон. Тирза, она мне не супруга. Вот что...

Смирнэ. Вот что, Байрон. Давайте отправим девочку в гостевые покои. Хорошо бы переодеть ее, но леди Смирнэ на летней вилле у моря, и женской прислуге в доме нет. Впрочем, у нас гостит мать леди Смирнэ (входит Питер). Питер, вы очень кстати. Полюбопытствуйте, не изволит ли почивать миссис Хаббл.

Миссис Хаббл (сверху). Не изволит. Я уже давно наблюдаю за этой полной огненного динамизма сценой. И лишь последние слова лорда Байрона внесли определенную ясность как для меня, так и, надеюсь (бросает взгляд на Маргариту), для нашей родовитой гостьи. Смирнэ, приведите в порядок прическу. (Тирзе) Пойдем со мной, детка. Мы подыщем тебе платье. Господа, по-моему, вы не завтракали. Питер, распорядитесь на кухне насчет завтрака. И пусть разогреют всем по порции мозгов. О, скоро полдень... Доктор Пристли говорил намедни, что мозги на завтрак - энергия на весь день. (уходят).

Метью. Я уже ничем не смогу вам помочь. Мне надо готовиться к отъезду.

Корабль отплывает вечером. Вы сделали доброе дело, Байрон. Господь вознаградит вас. Прощайте, господа.

Байрон, Смирнэ. Счастливого пути, Метью. Удачного плавания. Спасибо за поддержку.

Миссис Хаббл (из-за кулис). Консул Смирнэ, отправляйтесь же в столовую. Мы с Тирзой скоро будем.

Смирнэ. Байрон, сказать вам, почему я не спал всю ночь?

Байрон. ?

Смирнэ. Я пытался открыть тайну бессмертия этой женщины. И вообще тайну бессмертия тещи. Как феномена.

Байрон. Очевидно, вы были близки к разгадке, когда ход ваших мыслей нарушил Питер.

Консул. Возможно... Возможно, это и повлекло за собой столь бурное проявление моего недовольства. Однако, Байрон, старших надо слушаться. Пойдемте завтракать.

Маргарита. Я уже завтракала. Я пойду домой. Байрон, если это правда (сверкает глазами).

Байрон. Это правда.

Маргарита. Тогда... Тогда прости меня. Ну что с меня взять. Я ведь неграмотная хлебопекарша. А девочку жаль...

Байрон. Ступай домой, Маргарита.

Музыкальная перемена.

Сцена IV

Столовая. Байрон и Смирнэ сидят за столом. Входят миссис Хаббл с Тирзой, одетой в костюм мальчика.

Смирнэ. Что это еще за маскарад?

Байрон. Зачем это, миссис Хаббл?

Миссис Хаббл. Я пригласила цирюльника, он подстрижет ее под мальчика. А впрочем... Питер! (входит дворецкий). Отмените приглашение цирюльника. (дворецкий кланяется и уходит). Я сама подстригу ее, нам не нужны лишние свидетели.

Байрон. Но я решительно протестую, миссис Хаббл.

Миссис Хаббл. Вы хотите отправить ее на родину. Я слышала об этой стране... краем уха. Отсюда на северо-запад торговые караваны отправляются раз в три года. И последний вышел пять месяцев назад. А это значит, что связи с вашей загадочной Грузией не будет еще 2,5 года.

Тирза в ужасе.

Консул. Откуда вы это знаете?

Байрон (обнимая Тирзу). А если знаете, зачем говорите при ней?

Миссис Хаббл. А, вот и долгожданные мозги... Послушайте, лорд Байрон. Вы имеете возможность сопровождать девочку на родину?

Байрон. Нет... Нет, это исключено. Да и зачем? Я заплачу людям, которые доставят ее в столицу, в Тифлис.

Миссис Хаббл. Ты сыта, дорогая? Иди отдыхай. Все будет хорошо. Питер подаст тебе чай в спальню. (Тирза, а вслед за ней Питер с подносом уходят).

Я вижу единственный выход из создавшегося положения. В конце недели купец Флетчер, который поставляет нам косметику...

Смирнэ. Шахматный фанатик?

Миссис Хаббл. Да, он бывал у нас.

Смирнэ. Он извел меня своими предложениями сыграть еще одну, и еще одну... Надеюсь, вы не собираетесь его приглашать сюда?

Миссис Хаббл. Именно так, Смирнэ, именно так. Он закончил дело и возвращается в Ирландию, но через Грузию, где должен оформить ряд сделок.

Смирнэ. Откуда вам это известно, миссис Хаббл?

Миссис Хаббл. Я вращаюсь в информированных кругах, дорогой Смирнэ! Не имея реальных поводов для бесед в этой турецкой дыре, можно утопиться со скуки, и любой священник прикажет похоронить вас по-христиански.

Смирнэ. Но что мешает вам вернуться на родину?

Миссис Хаббл. И оставить дочь наедине с вами?

Смирнэ. Право, миссис Хаббл, вашим способностям в области добывания тайных сведений мог бы позавидовать сам автор Робинзона Крузо, у которого, как известно, было около ста имен и сеть секретной службы по всей Европе.

Миссис Хаббл. Благодарю за комплимент, но я не готова выстаивать у позорного столба, подобно не в меру ретивому разведчику и прозаику мистеру Даниэлу Дефо. Так вот, не думаете ли вы, лорд Байрон, что в путешествие, которое займет более месяца, разумнее отправить мальчика, а не девочку? Флетчер возьмется доставить ее на родину, но не возьмется нянчить и сторожить в дороге. Он может напиться в харчевне, заснуть, заболеть, наконец. А Тирза одна, беззащитна... среди голодной до ласк охраны и прочего путешествующего люда. Лучше ей побыть в пути мальчиком, не правда ли, лорд Байрон? Ну а теперь, прежде чем пригласить Флетчера, я займусь ее прической.

Байрон. Нет... не сейчас, миссис Хаббл. Позвольте я заберу ее к себе на несколько дней и приглашу художника. Мне хотелось бы иметь ее портрет. К тому же... ей необходимо время, чтобы оправиться от пережитого.

Миссис Хаббл. Никуда вы ее не заберете. Она поживет здесь. Художника можете пригласить сюда, но медлить с отправкой девочки нельзя.

Байрон. Между прочим, у меня есть агент на Кавказе. Дендроут. Сейчас он в Армении уточняет маршруты моего возможного путешествия туда. Я хочу увидеть Арарат, стоянку Ноева ковчега.

Миссис Хаббл. Вышлите вашему агенту срочное письмо. Пусть едет в Грузию и независимо от Флетчера сообщит о судьбе Тирзы.

Байрон. Но почему вы уверены, что Флетчер согласится?

Миссис Хаббл. Вы ведь не поскупитесь на гонорар?

Байрон. Разумеется, нет.

Миссис Хаббл. О, тогда все в порядке. Завтра пригласите художника, в течение дня он закончит портрет, а к вечеру Флетчер будет здесь.

Байрон. Пожалуй, пора отдохнуть.

Миссис Хаббл. Лорд Байрон, вы можете не выдерживать этикет. Вижу по глазам, что вы провели бессонную ночь.

Байрон. Тогда разрешите откланяться. И до завтра.

Смирнэ. До завтра.

Миссис Хаббл. Приходите прямо с утра.

Смирнэ. Но не так рано, как сегодня.

Миссис Хаббл. И не забудьте о письме агенту.

Байрон. Да, да, я напишу его прежде чем заснуть. Я очень благодарен вам, миссис Хаббл, за взятую над Тирзой опеку.

Миссис Хаббл. Мне по сердцу эта девочка. Я хочу ей помочь. До завтра, лорд Байрон.

Байрон. До завтра, миссис Хаббл. До завтра.

Смирнэ. Благодарю за завтрак и особенно за подогретые мозги.

 Сцена V.

Голос за сценой:

Дорогой Маццола! Зная вашу занятость, не звал в гости и сам не наведывался. Но теперь вы должны бросить все дела и завтра с утра и до вечера принадлежать только и только моему заказу. Придумайте своему паше что хотите - скажитесь больным, или перепоручите помощникам какие-нибудь работы на исполнение, но не ходите назавтра во дворец Али паши. Орнаменты в мавританском стиле подождут, подъезжайте к десяти утра к центральному причалу, где я буду вас ждать. Дело не терпит отлагательств. Остаюсь, мой дорогой Маццола, искренне ваш Байрон.

Звон колокольчика. Питер открывает двери. Входят Байрон и Маццола с мольбертом.

Байрон. Питер, не слишком ли рано мы явились?

Питер. О, на этот раз нет, сэр.

Байрон. Как чувствует себя Тирза?

Питер. Значительно бодрее, сэр. И ждет- не дождется вас.

Тирза (выбегает) Доброе утро, добрый господин.

Байрон. Как тебе спалось, Тирза?

Тирза. Сладко, но не сразу. Поначалу я несколько раз в ужасе просыпалась, но после полуночи меня словно убили...

Миссис Хаббл. Она отдохнула и успокоилась. (Маццоле) Где вам угодно расположиться?

Маццола. Если вы не возражаете, синьора, прямо здесь. На эту софу belissimo падает свет.

Миссис Хаббл (Тирзе). Садись на софу, детка. (всем) Я вчера предупредила ее о дневном сеансе живописи. Оказывается, у нее есть опыт.

Тирза. Да, отец приглашал французского художника писать мой портрет.

Миссис Хаббл. Теперь к твоей коллекции добавится живописец итальянский.

Маццола. No pantiera. Нет, никакой живописи не бывает в один-единственный день. Масло требует tempo. Времени. Я буду работать итальянский карандаш, сепия и растушка.

Миссис Хаббл. Я приглашена на утренний чай к миссис Беркли. А Смирнэ уже в присутствии. Лорд Байрон, Питер к вашим услугам. Я вернусь к обеду. (Байрону) Сразу после обеда наш деловой партнер пожалует сюда. (уходит)

Байрон. Маццола, а мне куда деваться? Я ведь буду вам мешать.

Маццола. О, no, no, no, no, no. Я даже люблю parlare (беседовать)  во время работы. Синьорина parlare (говорит) по-итальянски?

Тирза. Нет, только по-французски.

Маццола. Можно и по-французски. Я жил в Париже почти год, пока не получил заказа на оформление дворца от нашего amico (друга) Али паши. Между прочим, Байрон, он очень вас уважает. Да-а-а, это ведь вы выкупили в каком-то порту троих раненых мусульман, один из которых уже fare di morire (отдавал концы).

Байрон. Отдавал концы, точно. Он выжил?

Маццола. Выжил. Ведь вы обеспечили им лечение и оплатили проезд. Паша этого не забыл, тем более что тот, кому вы спасли жизнь, оказался его троюродным братом. А здесь, на Востоке, родственные узы куда как (Тирзе) подбородок чуть-чуть к свету... куда как сильны. Али паша говорил мне, что непременно примет вас, но еще до вашего приезда он отбыл на лето в свою средиземноморскую резиденцию. Кстати, вас не удивило (Тирзе) изогни шею чуть-чуть влево... Какая у нее шея, Байрон. Настоящая Леда...

Да, вас не удивило, что власти всячески содействовали вам в поиске места, где может быть скрыта Троя...

Байрон. Да, они просто лезли из кожи вон. Но я полагал, что это в предвкушении хорошего заработка.

Маццола. Бросьте, они у вас не возьмут ни фартинга. Иначе morta (смерть). Голова им дороже. Это приказ паши. Если вы действительно определитесь с местом, думаю, паша оплатит и труд землекопов. Или привлечет к делу рабов...

Через два месяца он будет здесь, я должен отчитаться в уже законченной работе. Santa-Maria, сколько facciata (золота) и шелка извел этот высокопросвещенный мусульманин на убранство сотен и сотен покоев.

Байрон. И все это оформляете вы один?

Маццола. Не этими же russo (руками). У меня целый полк помощников. Я вроде бы как дирижер, отвечаю за слаженность действий оркестра.

Синьорина, а теперь положите локоть на спинку софы... Свободнее, свободнее... Благодарю вас, хорошо.

Байрон (поднимает с кресла дудочку, смеется). Смотрите-ка, Метью забыл кларнет Амати. Придется возить его с собой, до встречи в Англии...

Маццола. Можно расслабиться. Отдохнем.

Тирза. Добрый господин, позвольте, я возьму эту дудочку. Это грузинская пастушеская дудка. Называется саламури.

Маццола. О, саламури, совсем по-итальянски!

Тирза (подносит cаламури к губам, играет).  Это песня заката... А вот песня утренней зари...

Байрон. Тирза, я дарю тебе эту дудочку. С Метью мы как-нибудь сочтемся. Обещай мне, если когда-нибудь я попаду в твой город, ты встретишь меня этой песней.

Тирза. Обещаю, добрый господин.

Маццола. Сontiniamo (продолжим). Надо успеть до вечера. Синьорина, прошу вас, примите прежнюю позу.

Байрон (рассматривая копию скульптуры Посейдона с трезубцем). Маццола, я преклоняюсь перед античностью, особенно перед греками, но по-моему, они были неправы в одном. Они считали человека игрушкой рока, не придавали значения его личным качествам. И только Возрождение возвеличило человека, благословило индивидуальность его творчества! Вы согласны со мной?

Маццола. Разве античность не боготворила своих художников?

Байрон. Да, да, вы правы, говоря об индивидуальности, я имел в виду скорее не античность, а Византию - ее искусство жило под девизом Иоанна Дамаскина “я ничего не скажу о себе”. И что же? Личность художника намеренно стиралась, замалчивалась, и Время поглотило имена создателей шедевров... Как это несправедливо, Маццола.

Маццола. Мне трудно судить, Байрон. Я человек не слишком образованный.  Я умею рисовать и писать маслом, немного разбираюсь в людях и способен передать характер человека в его портрете. Я не призван на эту землю решать великие проблемы. Но, если верно, что я знаю людей, то у вас это должно получиться.

Синьорина устала, я понимаю, но осталось совсем чуть-чуть. У синьорины завидное терпение, она ни разу даже не пикнула.

Байрон. Позировать художнику - не самое страшное, что ей довелось пережить.

Маццола. Gracie (благодарю), madonna.Ну вот, пожалуй, и все. (разворачивает мольберт).

Байрон. Маццола, вы превзошли себя. Как удалось вам уловить грань страданий и надежды в ее лице?

Маццола. Я уже говорил вам, Байрон, что немного знаю людей. А теперь позвольте откланяться. Меня ждет работа во дворце.

Байрон (передает гонорар).

Маццола. Байрон, здесь много больше, чем мы обговаривали.

Байрон. Но много меньше, чем вы заслужили.

Маццола. Счастливо оставаться, синьорина.

Байрон. Благодарю вас, мсье художник. Всего вам хорошего.

Маццола уходит.

Байрон. (Берет Тирзу за руку). Тирза, скоро придет человек, который, возможно, повезет тебя в Грузию.

Тирза (вскрикивая). Не может быть!

Байрон. Успокойся, это еще не точно, но мы думаем, что он не откажется от денег. Миссис Хаббл острижет тебе волосы, ты ведь пока не знаешь, зачем она переодела тебя в костюм мальчика. Ты будешь мальчиком, Тирза, пока не переступишь порога родного дома. Я объясню тебе, зачем это нужно. Видишь ли, есть мужчины...

Тирза. Я знаю, добрый господин. Во время морского плавания меня домогался надсмотрщик. Но хозяин жестоко его избил. А женщины-рабыни рассказали мне все, чего я еще не знала. Они говорили: “Ты стоишь много дороже тех, кто уже побывал в гареме. Тебя будут беречь...” Меня и вправду не давали в обиду.

Байрон. Твой отец будет вдвойне счастлив, когда ты вернешься к нему такою же, какой исчезла.

Входит миссис Хаббл.

Миссис Хаббл. Тирза, скорее в ванную. (Байрону). Мистер Флетчер будет у нас ровно в шесть. Смирнэ тоже подойдет к этому времени. Все решим за обедом. Минуту. Детка, какое грузинское мужское имя тебе больше всего по душе?

Тирза. Мириан. Это имя моего отца.

Миссис Хаббл. Отлично. Это к тому же уменьшает вероятность твоей нежелательной растерянности. Отныне ты - Мириан. (уходят).

Байрон (один). Похоже, она принимает меня за святого (подходит к зеркалу). Что ж, на ее месте я тоже возомнил бы своего спасителя святым или богом - а как же - я ни дать ни взять Артемида, унесшая из-под жертвенного ножа жреца Калханта невинную Ифигению. Эта девочка уже представляла себя подмятой потным тарантулом и прощалась с родиной, а тут вдруг и тарантула отбрыкнули, и путь домой высветили... Святой я, святой... Но лишь в глазах одного-единственного человека на Земле - девочки по имени Тирза. А кто я для всех остальных? То мрачный, то подверженный приступам безудержной веселости, то уничижающий себя, сомневающийся в своей одаренности, называющий себя хромоножкой, то заявляющий на общую потеху: “Я великий поэт” (а я и вправду великий), то готовый разорвать в клочки любого, кто намекнет на мой физический недостаток. Откуда бедной девочке знать, что на этом лбу могут собраться тучи, из которых вылетит молния?!  Откуда ей знать, что корни моей болезненной гордости теряются в подвалах памяти детства, когда мать в течение минуты успевала изругать меня и приласкать, и тут же упрекнуть за зло, причиненное моим отцом, или, того хуже, меня же поддеть издевкой за мою хромоту. Да и зачем ей это знать, пусть думает, что лорд Байрон появился на свет для того, чтобы спасти ее и вернуть в отчий дом.

Входят миссис Хаббл и Тирза, подстриженная и переодетая мальчиком.

Миссис Хаббл. Мириан готов к знакомству с уважаемым торговцем шелком и шерстью.

Байрон. Вам даже известно, что Флетчер торгует шелком и шерстью?  Преклоняюсь перед вашей осведомленностью, миссис Хаббл.

Входит Смирнэ.

Смирнэ. Какие запахи из кухни. Я, право, голоден, как стая волков.

Звон колокольчика. Дворецкий открывает дверь. Входит Флетчер.

Флетчер. Я не ошибся? Меня ждут именно здесь? О, миссис Хаббл, теперь все сомнения прочь! Консул Смирнэ! Ах да, я уже бывал у вас! Проклятая память... Мы даже играли в шахматы. Надеюсь сегодня попировать на черно-белых клетках.

Миссис Хаббл. Пиру интеллекта должен предшествовать ну... пир будет слишком сильно сказано о нашем обеде... Но все-таки прошу к столу.

Флетчер. О, миссис Хаббл! Обильная трапеза только препятствует шахматной мысли (все постепенно рассаживаются за стол, Флетчер продолжает разглагольствовать). В Париже я часто гостил в шахматном кафе “Режанс”. Все сколь-нибудь стоящие игроки играют там голодными. Скоромная пища заставляет идеи пробиваться сквозь слой жира. Я сыграл там серию интереснейших партий, правда, очень странных. Никто не смог мне объяснить, что произошло. Я подсаживаюсь к свободному партнеру. Мне он показался сущим остолопом. Я предложил ему ферзя при ставке 2 франка против моего одного. Представьте себе, я выиграл. Но тут этот наглец, начиная вторую партию, снимает своего ферзя с доски и предлагает вдвое большую ставку.

Я сказал: Вы же только что проиграли, имея фору в целого ферзя!

Наверно, вам некуда девать денег! А он пожимает плечами и делает ход. И что вы думаете? (миссис Хаббл все время пытается вклиниться в разговор и направить его в нужное русло, бросая реплики “Отведайте заячьего паштету, вот замечательная ветчина” и т.д., но ничего не помогает).

Я проиграл. Мгновенно я расставляю фигуры вновь, снимаю своего ферзя и выигрываю. Но этот худощавый молодчик опять удваивает ставку, снимает своего ферзя и матует меня двумя слонами в центре. Я спрашиваю, что происходит, а он вертит в руках ферзя и говорит: “Эта штука мне мешает думать”. В конце концов я проиграл достаточно много, но загадку этих ферзей так и не разрешил...

Байрон. Как звали вашего партнера?

Флетчер. Дель Шрапнель. Дю Шанель...

Байрон. Быть может, Дешапель?

Флетчер. Именно, именно Дешапель. Это имя вам, я вижу, знакомо.

Миссис Хаббл подкладывает Флетчеру на тарелку и дает знак Питеру, чтобы он наполнил бокал.

Байрон. Это на сегодняшний день сильнейший в мире игрок. Потому-то никто не осмелился сесть против него.

Флетчер. Вот видите, а я осмелился и даже выигрывал у этого Дешапеля без ферзя. Нас, ирландцев, не запугать французскими штучками!

Байрон (Смирнэ). Держу пари, стены “Режанс” в тот вечер тряслись от хохота.

Миссис Хаббл. Итак, любезный Флетчер, в ожидании десерта поговорим о деле. Собственно, оно вас не слишком обременит, тем более что лорд Байрон предложит вам недурной гонорар...

Флетчер. Я весь внимание.

Миссис Хаббл. Смирнэ, вы пьете слишком много. Флетчер, этого мальчика зовут Мириан. Он сын наших хороших знакомых из...

Байрон. Из Грузии. По счастливой случайности мы вызволили его из пленения.

Флетчер. Увы, в Грузии много лихих людей - похищения, выплаты выкупа - все это там не редкость...

Байрон. Так вот, вы вернете мальчика домой. Если это, конечно, вас не слишком затруднит. Всякий труд должен быть оплачен. Ваши условия.

Флетчер. Двести пиастров.

Байрон. Сейчас. И еще двести вам передадут в Тифлисе. Плюс еще сто на дорожные расходы Мириана. Чтобы он ни в чем не нуждался.

Флетчер. Ха! Ха-ха! На таких условиях я согласен довезти не то что невинного отрока, а самого циклопа Полифема. Остроумно, черт возьми, замечено. Ну что ж, подпишем договор. Цифры гонорара вставляем - 400, т.е. 200+200 по доставке това... то есть моего младшего товарища. Плюс 100 на расходы. (подписывают, берут по экземпляру). Когда я выезжаю?.. Сегодня среда. В пятницу утром. У вас ровно сутки на сборы. Мальчик, играешь в шахматы? А то меня в поездках сопровождают одни презренные доминошники.

Тирза. Немного играю.

Флетчер. Отлично, черт возьми!

Миссис Хаббл. Надеюсь, с ребенком вы не будете играть на ставку.

Флетчер. Само собою, само собою... Замечательное мороженое, миссис Хаббл. Итак, в половине десятого подходите на площадь Трех Тюрбанов. Мы отправляемся в десять.

Миссис Хаббл. Нам хотелось бы заранее посмотреть дорожные условия для мальчика. Надеюсь, вы понимаете, что в столь нежном возрасте нельзя подвергать ребенка испытаниям томительной компании игроков в кости, картежников и пьяниц. И столь щедрый гонорар...

Флетчер (выпрямляясь). Миссис Хаббл,  вы слишком дурного мнения о моих компаньонах.

Байрон. Не судите строго нашу гостеприимнейшую хозяйку, мистер Флетчер. Ее можно понять - она заботится о здоровье и спокойствии сына своего друга. Нам достаточно будет убедиться, что у мальчика отдельное место, отгороженное от внешнего мира.

Флетчер. Дорожные покои моей отбывшей морем в Ирландию супруги вас устроят?

Байрон. Вполне.

Миссис Хаббл. И... доступ в них...

Флетчер. Доступ в них ограничится мною. Не считая немого евнуха Бахтияра, который будет нас обслуживать. Два года назад я выкупил этого верзилу почти сразу после того, как бывший хозяин оскопил его и вырезал ему язык за попытку проникнуть на женскую половину дома.

Ну что же, сыграем мы, наконец, в шахматы или нет?

Байрон. Я незнаком с этой игрой.

Флетчер. Смирнэ, надеюсь, вы настроены по-боевому.

Смирнэ (со вздохом). Питер, подготовьте, пожалуйста, шахматный столик на террасе. После обеда свежий воздух чрезвычайно пользителен.

Миссис Хаббл. Он и мне не повредит (уходят).

Байрон (Тирзе). Может быть, и нам погулять в саду?

Тирза. Добрый господин, мне так уютно в доме. С некоторых пор я боюсь оставаться под открытым небом. Оно напоминает мне корабль и... этого дикого надсмотрщика.

Байрон. Кто научил тебя играть в шахматы?

Тирза. Отец. Он лучший игрок в Тбилиси. А вообще у нас женщины играют в шахматы. Издавна повелось давать девушке в приданое шахматную доску с фигурами и красивое издание “Витязя в барсовой шкуре” поэта Шота Руставели. Это великая книга - о дружбе и любви.

Байрон. О дружбе и любви? Тогда это действительно великая книга. И- единственная в мире. Даже Библия - не всегда об этом.

Тирза. Добрый господин, я верю, что вы приедете ко мне, а я к тому времени попрошу моих учителей написать эту книгу на вашем языке.

Байрон. Это называется перевод, Тирза. Хорошо. Теперь о деле. Ты держишься в седле?

Тирза. У меня две любимые лошади. Мы славно прокатимся по нашим окрестным горам, когда вы приедете ко мне, добрый господин.

Байрон. Хорошо. Я не хочу пугать тебя, но, может быть, тебе придется спасаться. Я купил коня, он пойдет с караваном как твоя собственность.

Тирза. Как мне благодарить вас, добрый господин?

Байрон. Спрячь за петельку вот этот кинжал. А благодарностью будет мне весть, что ты в отчем доме. И, кстати, посылай весточки с каждой почтовой станции. И если что не так, пририсуй в левом углу цветок. Запомнила? Цветок в левом углу. А теперь главное. Вот несколько драгоценных камней. Ты должна зашить их в одежду, но так, чтобы никто этого не видел. Никто. Даже миссис Хаббл. (ток влечения пробегает по Тирзе и Байрону, Тирза в порыве, она почти не владеет собой. Байрон первым приходит в себя).

Ты еще ребенок, Тирза.

Тирза. В мои годы в наших краях женщины уже имеют детей. Но меня вырастили и впрямь как ребенка. Простите, добрый господин, дерзко надеяться с моей стороны на вашу взаимность, вы можете смеяться, говорить, что я слишком мало прожила на свете, но для себя я знаю - никогда и никого я не полюблю так, как вас.

Байрон. Я не стану смеяться, Тирза. Я уже немало повидал, но не уверен, что когда-нибудь встречу девушку такой чистоты помыслов и такой беззаветной преданности. Теперь я знаю - какие они - глаза, которые никогда не предадут, и мне легко будет сравнивать их с другими. Впрочем, захочу ли я сравнивать? Но не принимай мои слова как надежду, одно лишь могу сказать тебе твердо: я хочу, я очень хочу встретиться с тобой еще раз, и не слабее мое желание повидать твою родину, а этого вполне достаточно для воплощения желаемого. Тирза, обещаю, как только получу от тебя весть из Тифлиса, сам начну готовиться к путешествию в Грузию.

Тирза. Добрый господин, вы осчастливили меня.

Байрон. Довольно, Тирза, пора спать. Завтра будешь отсыпаться целый день. Тебя ждет нелегкое путешествие.

Тирза. Не труднее, чем на корабле...

Байрон. И все же завтра дрема, отдых, сон... Спокойной ночи.

Тирза. Спокойной ночи, добрый господин.

Голос Флетчера из приемной. Спокойной ночи, дружище Смирнэ. Спасибо за угощение, миссис Хаббл. Какой был ход конь эф-шесть-шах! Поклон нашему щедрому другу лорду Байрону.

 Действие II.

Сцена 1.

Площадь Трех Тюрбанов. В суете и сутолоке, среди фокусников, пожирателей огня, канатоходцев и т.д. повозки Флетчера и его компаньонов готовятся к отправлению. Байрон, миссис Хаббл, Смирнэ и Маргарита Коньи провожают Тирзу.

Флетчер. Проклятье! Надо же было назначить отъезд на базарный день. Совсем не учел. Паноптикум.

Байрон. Ты все помнишь?

Тирза. Да. И никогда не забуду.

Миссис Хаббл. Счастливой дороги, Мириан. Даст Бог, увидимся в лучшие времена.

Маргарита крестит Тирзу. Невдалеке появляется никем из провожающих не замеченный Саидахмад. Его взгляд пересекается со взглядом Тирзы. Она бледнеет. Саидахмад, усмехнувшись, растворяется в толпе.

Маргарита. Да благословит тебя святая Маргарита! Скоро твоим страданиям придет конец, прости, что так тебя напугала в то утро (обнимаются).

Флетчер (отбегая в толпу). Самое время! Самое время! (носильщики несут тюки) - Туда, во вторую повозку. Чертова восточная лень! Бахтияр, помоги им!

“Неожиданно” перед Флетчером вырастает Саидахмад.

Саидахмад. Какая встреча! Чем недоволен почтенный друг?

Флетчер (явно торопясь). Ах, рад вас видеть. Восток - это мир опозданий.

Саидахмад. Утешьтесь, у вас ведь говорят - все хорошо, что хорошо кончается... (кивает в сторону Тирзы). Вы купили эту девочку у лорда Байрона?

Флетчер. Это мальчик. Простите, почтенный Саидахмад, я очень тороплюсь.

Саидахмад. (стараясь держаться спиной к повозкам). О нет, это девочка, я торговался за нее на рынке рабов. Азарт лорда Байрона дошел до немыслимых пределов. Он отдал за эту девицу тысячу пиастров...

Флетчер. Вы шутите!

Саидахмад. Видимо, нашему любителю древних городищ не терпелось самому сорвать проснувшийся цветок.

Флетчер. На кой черт им понадобился этот маскарад?

Саидахмад. А вот это уже для меня загадка. Я опоздал купить ее беспрепятственно, потому что Восток - это мир опозданий. А Байрон решил переодеть ее в мальчика, потому что Запад - это мир маскарадов (смеется).

Приятной дороги, Флетчер. (уходит)

Флетчер. Я думаю, все готово? Можно отправляться.

Байрон. Флетчер, нескромный вопрос. С кем это вы беседовали? Этот человек показался мне знакомым.

Флетчер. Он приехал из соседнего города передать мне письма для брата в Россию. Так что ваше знакомство маловероятно.

Байрон. Да, да, скорее всего.

Флетчер. Хватит возиться. Отъезжаем.

Байрон (Тирзе). Тайну своего имени откроешь ему только на пороге дома...

Повозки отъезжают. Маргарита и миссис Хаббл машут Тирзе платочками.

Смирнэ (Байрону). Мне кажется, вам с Маргаритой лучше уйти.

Байрон. Что такое?

Пикок. Сюда приближается супруга моего итальянского коллеги.

Байрон. Синьора Сегати! Спасаться бегством поздно.

Синьора Сегати. Доброе утро! (здоровается подчеркнуто со всеми, кроме Маргариты). Лорд Байрон, я была очень огорчена, получив вашу записку. Вас чувствительно не хватало на вчерашнем пикнике. Но я понимаю - головокружение - это так неприятно. Не связано ли ваше недомогание с аллергией на шерсть диких кошек?

Маргарита. Эй, синьора, полегче! Ты ему не жена, и я ему не жена. Ты его донна, и я его донна. Твой муж рогач, и моя тоже. Какое ж у тебя право меня подкалывать? В чем вина моя - в том, что ему больше нравится мой товар, чем твой? Хочешь его удержать, так привяжи его к  своей юбке, только не жди, чтобы я от тебя стерпела обиду, потому что ты меня богаче.

Синьора Сегати. Ах ты дрянь!  Прошмандовка!

Миссис Хаббл. Синьора, опомнитесь, что вы говорите!

Маргарита спокойно вынимает из волос шпильку и вкалывает в лицо Сегети.

Начинается драка, в которую вмешивается полиция.

Сцена II.

Голос за сценой:

Турецкая Александрия

7 сентября, 1809

 Джорджу Дрендоуту, агенту лорда Байрона на Южном Кавказе (вручить лично).

 Дорогой Джордж!

Начну с главного. Немедленно отправляйтесь в Грузию и ждите торгового поезда мистера Флетчера, ирландского купца, который намечает остановку в Тифлисе. Он везет мою подопечную по имени Тирза. Она дочь тифлисского богача князя Мириана, и о ее похищении наверняка до сих пор судачит весь город.

Мы отправили ее переодетой мальчиком, Флетчер знает Тирзу под именем Мириана. Не обнаруживая себя, вы проследите за тем, как Флетчер вернет ее в родной дом, после чего выплатите ему обещанные мной 200 пиастров. Обо всем, что связано с пребыванием Флетчера в Тифлисе, немедленно доложите мне в срочном письме.

Судьба этой девочки меня чрезвычайно, повторяю, Джордж, чрезвычайно волнует. Настолько, что я решился расстаться, наконец, с двумя своими утешительницами, начавшими раздражать меня своей безудержной похотливостью и сценами ревности.

(События письма показываются на экране посредством театра теней). После драки на площади с вмешательством полиции синьора Сегати благоразумно решила уехать на родину, а Маргарите Коньи я спокойно объяснил, что настало время вернуться домой, она достаточно накопила на моей службе для себя и матери, но она отказалась уйти. Я проявил твердость, и она ушла, грозя кинжалом и отмщением. Я сказал ей, что мне не впервой иметь дело с кинжалами, и что она может начать, когда ей угодно; что нож и вилка - вот они на столе, к ее услугам, и ей меня не запугать. На другой день, когда я сидел за обедом, она ворвалась, для начала разбив внизу стеклянную дверь и, подойдя к столу, вырвала у меня нож, слегка поранив при этом палец. Тут я кликнул своих слуг и велел выпроводить ее. Она казалась спокойной и спустилась вниз. Я снова принялся за обед.

Вдруг мы услышали страшный шум. Я выглянул и увидел, что ее вносят по лестнице - оказалось, что она бросилась в канал. Я не верю, чтобы она хотела утопиться, но если подумать, как страшна глубокая и даже мелкая вода тем, кто не умеет плавать (особенно венецианцам, хотя они и живут на воде) и как было темно и холодно, надо признать за ней чертовскую отвагу. Ее вытащили без особого труда или повреждений, не считая того, что она наглоталась соленой воды и вся вымокла.

После ее выздоровления я спокойно отправил ее домой, не встретив никакого сопротивления и даже получив немало похвал по части моих достоинств.

Вот вам  история Маргариты Коньи в той части, которая касается меня.

Дорогой Джордж, надеюсь на вашу сметливость и умение действовать по ситуации. Еще раз повторяю, что жду вестей о Тирзе в крайнем нетерпении, но будьте все же осторожны и постарайтесь обнаружить себя лишь по завершении (надеюсь, что благополучном) теперь уже нашего общего дела.

Ваш Байрон

Сцена III.

Внутри богато обустроенного экипажа. Смертельно усталая Тирза и Флетчер играют в шахматы.

Флетчер. Нет, нет, какое время спать! Ты замечаешь, все эти три недели я проигрываю только после грубых ошибок. Тебе ни разу не удавалось меня переиграть стратегически. А какую партию я выиграл вчера!

Тирза. В два часа ночи?

Флетчер. Хочешь сказать, что ты уже ничего не соображал от усталости? Вот я и старше тебя, и забот у меня побольше, а устаешь ты быстрее. Мужские мозги не такие уж нежные. Может, они у тебя не мужские?

Тирза. Я еще мальчик.

Флетчер. (усмехаясь) Ну, давай, мальчик, расставляй фигуры. У тебя на этот раз черные.

Тирза. Мсье Флетчер, позвольте мне заснуть. Обещаю, завтра продолжим.

Флетчер. Завтра продолжим и без твоих обещаний. Еще одну - и будем спать.

Тирза. Но прошу вас, не думайте долго.

Флетчер (многозначительно). Я уже все обдумал. (играют)

Флетчер. Твоя королева дает мне шах (встает, наливает стакан вина). Ты ведь пьешь вино, ты говорил?

Тирза. Да, но не в такое время. У нас дети пьют немного вина за обедом. Или по праздникам.

Флетчер. А сегодня праздник. 14 февраля - день святого Валентина. День влюбленных.

Тирза. У нас нет такого святого. Ведь мы христиане разных церквей.

Флетчер. Но я чувствую, что сегодня мой праздник. Потому что я влюблен.

(делает ход).

Тирза (делая ход). Я рад за вас. Но простите, вам мат.

Флетчер (выпивая вино, обходя ее и обнимая сзади). Нет, это тебе мат. Что за круглые шарики тут у мальчика Мириана? И почему это мальчик Мириан все норовит спрятаться от мужчин во время умывания?

Тирза (вырываясь). Отпустите меня, мсье Флетчер. (отбегает в угол)

Флетчер (настигает ее в углу и рвет одежду). Падают драгоценные камни. А, это тайный дар нашего щедрого друга. Он пойдет мне в уплату за обман (наклоняется, собирая камни и тяжело дыша). Что ты ломаешься, дикарка. Он ведь уже обработал тебя.

Тирза. Лорд Байрон не трогал меня даже взглядом!

Наносит удар кинжалом, но неудачно. Взвыв, слегка раненый в предплечье Флетчер, накрывает ее объятиями. В борьбе на пол падает светильник, и свет гаснет. Слышны звуки сцены насилия.

Флетчер (в темноте, тяжело дыша). Ну, вот и все.

Тирза. Бог тебе судья.

Свет огня от светильника постепенно расползается по полу вместе с дымом.

Флетчер кричит “Пожар!” Бахтияр вбегает в горящий экипаж и выбрасывает Флетчера.

Флетчер. Вынеси сундук. И ее прихвати! Черт возьми, она и вправду девица! Сундук с бумагами. Быстрее!

Бахтияр выносит на одном плече Тирзу, а в другой руке держа сундук. Экипаж весь скрывается в дыму. В дыму бегают проснувшиеся люди, звенят ведра с водой.

Флетчер. Ничего не поможет.  Жаль. Хороший был  экипаж. Ну да ладно (бряцая драгоценностями в кармане). После сегодняшней сделки мне на два новых хватит (потрепав Тирзу по плечу).  Плюс презент от фирмы (смотрит, все ли бумаги в сундуке целы).

Тирза не реагирует. Она неподвижна и безмолвна, и такой же остается еще долго.

Товий. Какая напасть вас постигла!

Флетчер. Пустяки, Товий, всего лишь неприятность. Тем паче завтра мы уже будем в Тифлисе.

Товий. Мой экипаж к вашим услугам. Вас ведь трое. Вы, слуга и этот мальчик.

Флетчер. Вы меня очень обяжете, Товий. Я воспользуюсь вашим гостеприимством. А мальчик доедет в повозке с товаром. Вместе с Бахтияром.

(Бахтияру). Заклеешь ей рот, переоденешь в женскую одежду и свяжешь руки под платье. На животе. Так незаметнее. Лицо закроешь густой чадрой.  (Тирзе). А ты, если пискнешь, сразу отправишься к своему Богу. (смеется). Который мне судья.

Сцена IV.

Флетчер за шахматным столиком в комнате Караван-сарая. Поодаль, у огня, Тирза, неподвижная и безмолвная.

Флетчер. Последний раз добром прошу, садись играть (подходит к ней, трясет за плечи). Поймешь ты, наконец, что я - единственная твоя надежда. Я же водил тебя на могилу отца, ты же видела, что он умер, и не я в этом виноват! Мать твоя тяжко больна и уехала за город, а дом выставлен на продажу. Если мать увидит тебя сейчас - ей конец. Ты же умная... женщина, так давай заключим сделку. Я купец, верю в то, что возможность заключения сделки остается всегда. Если ты будешь со мною ласкова, я окружу тебя роскошью, привезу на родину через два года, и ты унаследуешь все имущество - как единственная наследница, и выйдешь замуж за того, кто тебе по сердцу... Сама выберешь - ты ведь богачкой и красавицей вернешься. Отвечай, коза упрямая! (подхватывает ее, бросает на тахту, пытается раздеть, но желание пропадает). На кой мне черт деревянная кукла! Ну да ладно. Стерпится - слюбится.

Бахтияр! Убери ее с глаз долой. И пусть спит в твоей комнате, пока не научится блюсти себя.

Бахтияр с поклоном уводит Тирзу.

Флетчер (один). Выпивает стакан вина. Какое чудо это (никак не может выговорить) Кинсоу. Кинсоумэриули. Довольно. Товар продан. Новый экипаж куплен. Завтра в путь.

Входит Бахтияр, протягивает визитку.

Флетчер (читает) Деловой агент Джордж Дрендоут. Прямо сейчас? Интересно, что ему надо? Проси, Бахтияр.

Входит Дрендоут.

Дрендоут. Простите, что беспокою в такой поздний час. Но мне всякий раз говорили, что вы хлопочете в городе...

Флетчер. Пустяки, видеть посланца родной Британии в этой полудикой стране приятно для меня в любой час дня и ночи. Я действительно бегал по делам как угорелый - хотелось поскорей покинуть эту утомительную страну.

Решительно не понимаю, как они здесь живут. Я назначаю встречу с местным посредником, заведомо приказываю отвезти товар в условленное место, а он на полдороге встречает меня и говорит, что планы изменились, и покупатель ждет нас не там, где оговорено, а в каком-то саду или в духане за накрытым столом, и начинаются песни.

Мое здоровье пьют часа два, а потом еще требуют у меня за эту муку благодарственного слова. Я встаю с каким-то слоновьим бивнем в руках и только заикаюсь о том, что хорошо бы приступить к оформлению сделки, как они начинают оглушительно хохотать, принимая мои слова за остроумную шутку. Потом они снова начинают петь и говорить, петь и говорить, и это длится до утра. Утром они хмуро едят какой-то отвратительный суп с разваренными коровьими копытами,  и после третьей рюмки виноградной водки вдруг вспоминают о деле, и начинают суетиться.

Удивительнее всего, что товар, с которым я уже было попрощался, оказывается именно там, где мы пили. Там оказываются и нужные бумаги, все оформляется в 5 минут, и меня отпускают с дорогими подарками.

Дрендоут. Все это мне знакомо, я здесь уже давно.

Флетчер. (не слушая его) Во всех странах мне платят за то, что я привожу шелк. А здесь мне предлагали солидную сумму за то, чтобы я его больше не привозил. Как вы думаете, почему? Чтобы сохранить монополию на поставки. Самостоятельно регулировать цены и  в корне уничтожить конкуренцию. Вы что-нибудь понимаете, Дрендоут? Как может торговля быть бесконкурентной?

Дрендоут. Говорят, вы побывали даже на кладбище...

Флетчер (сразу меняя тон). Милейший соотечественник, вы, однако, неплохо осведомлены о моих маршрутах. Могу ли я узнать причину?

Дрендоут. Она проста, и скрывать мне нечего. Я прибыл с приятным поручением от лорда Байрона передать вам двести пиастров и поблагодарить за доставку ребенка в отчий дом. Я - агент лорда Байрона.

Флетчер. Боюсь, что ваше поручение будет нелегко выполнить.

Дрендоут. Почему же?

Флетчер. Во-первых (и это не главное) - потому что отчего дома, куда я должен передать ребенка, больше нет. Он пуст. Князь умер, и именно на его могилу мы ездили. Что касается матери ребенка... Через сведущих людей я узнал, что княгиня Софья, женщина с детства болезненная и по этой причине подарившая князю лишь одно дитя, едва не отнявшее у нее жизнь при родах, после всех этих потрясений к множеству физических недугов присовокупила еще и душевный.

Она беспрестанно требовала выискивать ей крыс и разрубала их огромным ножом повторяя, что крысы эти - вовсе не крысы, а похитители ее ребенка. В конце концов ее вынуждены были увезти в загородное имение, где она и доживет отпущенное ей время.

Дрендоут. Но я узнавал - девочке собираются назначить опекуна - епископа Герасиме... На случай ее возвращения.

Флетчер. Девочке? Какой еще девочке? Я, по договору, обязался доставить мальчика по имени Мириан.

Лорд Байрон был так оскорбительно недоверчив... Но мне случайно предоставилась возможность узнать пол этого ребенка. И я не желаю участвовать в подлоге. Меня обманом вынудили впервые в жизни совершить бесчестный поступок. Я отказываюсь от оговоренных 200 пиастров и верну Байрону уже взятые у него деньги, дабы не пятнать свою репутацию. А вместе с деньгами верну и эту бедняжку. Это в ее же интересах. В конце концов на родине у нее остались только могила отца и полоумная мать. А Байрон, насколько мне известно, единственный в мире человек, готовый оплачивать решение ее проблем. Так что ваша миссия завершена, дорогой Дрендоут.

Дрендоут. Послушайте, Флетчер! Не принимайте меня  за наивного агнца Божьего. У девочки есть заступник в Тифлисе. И достаточно опытный. Он перед вами.

Флетчер. Вы вообще неуполномоченное лицо. Да я просто не знаю, кто вы такой и зачем я даю перед вами отчет!

Дрендоут. Разве 200 пиастров - не доказательство, что я представляю лорда Байрона? Тогда читайте его письмо.

Флетчер. В этом нет необходимости.

Дрендоут. С первой же почтой вы получите письменное подтверждение.

Флетчер. У меня нет времени ждать.

Дрендоут. Ваш простой будет оплачен.

Флетчер. Я вам не извозчик.

Дрендоут. Вам и заплатят не как извозчику. И вот еще что, Флетчер. Князь Мириан успел составить завещание о передаче всего имущества Тирзе, а если она, паче чаяния, не объявится в течение 50 лет, раздать половину состояния 100 небогатым тифлисским девочкам, которым в день рождения Тирзы исполнится 13 лет, а другую половину и всю недвижимость передать церкви. Флетчер, я не сентиментален. Но я прослезился, когда мне рассказали об этом завещании. У вас есть шанс вернуть все на круги своя...

Флетчер. Рассказали? А вы его видели? И верите дворовым сплетням...

Дрендоут. А вы видели, как ее мать разрубает крыс?

Флетчер. Повторяю, мне сообщили сведущие люди.

Дрендоут. Сообщаю. Мне тоже.

Флетчер (делая вид, что задумался). Дрендоут. Уже 2 часа ночи.  Я собирался уезжать утром. Но теперь уж ладно, приходите в полдень, и мы все спокойно обсудим. Постарайтесь до того узнать, где хранится завещание.

Это точно, что у нее нет брата или хоть какого-нибудь дяди?

Дрендоут. И ни сестры, ни тети. Она осталась одна.

Дрендоут. Хорошо. Жду вас в полдень, Дрендоут. Отоспитесь получше.

Дрендоут. Может быть, я все же оставлю ваш гонорар? Как залог того, что мы почти договорились?

Флетчер. Нет, нет. Это излишне. Я не хочу брать никаких обязательств.

Дрендоут. Я и не прошу об этом. Если мы не договоримся, вы вернете деньги.

Флетчер. Хорошо, оставьте на столике.

Дрендоут (кладет деньги на столик, на котором лежит кинжал Тирзы, рассматривает его).  Я видел эту вещь у лорда Байрона.

Флетчер. Изящная работа... Бедняжка хотела заколоться на могиле отца. Пришлось отобрать у нее подарок.

Дрендоут. Думаю, не стоит просить показать мне ее - слишком...

Флетчер. Слишком поздно. Завтра, Дрендоут, завтра.

Дрендоут уходит.

Флетчер. Бахтияр!

Входит Бахтияр.

Проследи за ним и дождись, когда погаснет свет в его окнах. Потом выжди час и возвращайся. Все уже будет готово к отъезду. Нам надо спешить.

Бахтияр кланяется и уходит. После музыкальной вставки слышится удаляющийся шум экипажа.

Сцена V.

Голос Дредноута за сценой. (экран, театр теней)

Обнаружив утром столь чудовищное вероломство, я бросился разыскивать его деловых партнеров, чтобы узнать, куда бежал этот шакал. Вместе со мной, скрежеща зубами от ярости, чуть ли не в домашнем халате, помчался купец из путешествовавших вместе с Флетчером, по имени Товий. Утром они собирались делить выручку от какой-то сделки, но Флетчер удрал, забрав все деньги с собой. Товий в сердцах рассказал мне, что приютил Флетчера ненастной ночью, когда сгорел его экипаж. Узнав, что я интересуюсь судьбой Тирзы, он, пылая жаждой мести, поведал мне нечто ужасное. Флетчер надругался над девочкой и сделал ее своей наложницей, но добился, как видно, лишь того, что она замкнулась в себе и ни на что не реагирует. Во всяком случае, Товий не слышал от нее ни слова и почти никогда не видел ее лица, скрытого чадрой. После многочасовых поисков и уговоров мы узнали лишь, что направлялся он к морю и собирался в турецкий Константинополь, но когда он туда прибудет, где высадится по пути - никто не знает. Это все, что я могу сообщить. Прошу простить за излишнюю доверчивость.

Молю Господа о спасении девочки из лап этого хитрого хищника.

Всегда к Вашим услугам, если Вы еще в них нуждаетесь. Джордж Дрендоут.

 Постскриптум. Флетчер предпочитает корабли генуэзского судовладельца Франчини.

Покои Али паши. Вдоль стен - ярко-красные диваны, посередине - фонтан.

Паше приблизительно 60 лет, толстый и невысокий, с белой бородой.

Приветлив и полон достоинства,  с мягкими манерами, на самом деле жесток.

Секретарь паши (встречая Байрона у входа). Как ваше здоровье, дорогой лорд?

Байрон. Благодарю вас, путешествие прошло отменно.

Секретарь. Мы польщены оказанной нам честью. Его Превосходительство уже прочитал ваше письмо и с минуты на минуту примет вас.

Выходит Али паша с молодым человеком.

Али паша. Вот долгожданная встреча. Узнаете Махмута, это мой кузен. А Махмут, конечно же, узнает своего спасителя.

Махмут и Байрон обнимаются.

Лорд Байрон, почему вы покинули родину в столь юном возрасте?

Байрон. Посмотреть мир, Ваше высочество, набраться впечатлений...

Али паша. В нашей стране люди не путешествуют без цели.

Байрон. Ваше высочество, как вы знаете, цель появилась и у меня.

Али паша. Махмут лично навел справки о людях, которых вы описываете. Похожая троица вчера поздно вечером расположилась в гостинице возле бань. Я распорядился пригласить этого торговца вечером, в сумерки. А пока доставьте мне удовольствие беседой. Вы пополняете впечатления, любуясь памятниками старины? (жестом приглашает Байрона к угощению).

Байрон. С некоторых пор я нахожу живых женщин прекраснее всех античных богинь.

Али паша. Успешно ли продвигаются ваши поиски Трои?

Байрон. Я забросил их, теперь я ищу Елену.

Али паша. (добродушно смеясь). Какой благородный юмор. Такая шутка достойна только знатной породы людей. Впрочем, ваше происхождение видно сразу - по маленьким ушам, кудрявым волосам, изящным белым рукам...

Выразите мое почтение вашей матери. И считайте меня своим отцом, пока вы находитесь в Турции.

Байрон. Благодарю за честь, Ваше высочество, но мать моя уже замужем.

Али паша (хохоча). Как он дерзок! А известно ли вам, что меня называют мусульманским Бонапартом и слагают легенды о моей жестокости. Наполеон дважды предлагал сделать меня королем Эпира, но я сторонник Англии, а французов не терплю. (протягивает табакерку, оба угощаются нюхательным  табаком).

Наполеон прислал мне эту табакерку со своим портретом. Вещицу я очень одобряю, а без портрета мог бы обойтись, потому что мне не нравится ни портрет, ни оригинал. Скажите, это правда, что вы выкупили пленных греков в нашем порту и отправили их на родину?

Байрон. Да, Ваше высочество.

Али паша. Вы не делаете различий между греками и турками?

Байрон. Я выкупал не греков  и не турок. Я выкупал раненых.

Али паша. Так на чьей вы стороне?

Байрон. На стороне гуманности.

Али паша. Это по-христиански. И все-таки,  как христианин, вы за греков в борьбе против нас, захватчиков?

Байрон. Да, Ваше высочество.

Али паша. Вы смелый человек. Вам, конечно, известно, что еще не за такие слова я поджаривал мятежников на медленном огне?

Байрон. Да, Ваше высочество!

Али паша. Я редко жалею, что гяуры не тянутся к свету ислама. Но сейчас именно такой случай. Как много вы бы обрели... Ведь это вы разожгли вражду своими крестовыми походами. А до крестоносцев исламские правители приглашали христиан творить свои молитвы в наших мечетях.

Байрон. Разве мавры не раньше оккупировали Испанию?

Али паша. Что плохого мы делали там? Оставляли шедевры архитектуры?

Байрон. Вы исламизировали христианский полуостров.

Али паша. И потому на нас обрушили инквизицию?

Байрон. Инквизиция была ответной мерой. И поначалу предоставляла выбор - и вам, и иудеям: принимай христианство или покинь страну.  Нельзя было дальше спокойно взирать, как христианское население поглощалось нехристианским.  Вы нередко поступали также. Это потом запылали костры - сначала в свихнувшихся мозгах, а следом - на городских площадях. И сжигали ведьм, и колдунов, между прочим, в большинстве своем христиан.

Али паша. Какая чушь! Мне жаль вас, Байрон. Христианство заведет вас в тупик.

Байрон. К христианству у меня немало вопросов. Ваше высочество, я уверен, что порядочный язычник попадет в рай, а дурной христианин - в ад. Если вне христианства или, то же самое, вне ислама, нет спасения, то почему не все являются правоверными христианами или мусульманами? Разве справедливо посылать проповедника слова Божия в Иерусалим или в Мекку, а все остальное человечество - негров, китайцев, индейцев - оставлять во тьме неведения? И кто поверит, что Бог ввергнет людей в ад за незнание того, чему их не учили? Я готов указать на десятки мусульман, стоящих выше христиан как примеры молитвы и исполнения долга перед ближними. И наоборот. Но оставим эту нескончаемую тему. Я хочу прожить по возможности хорошо и умереть без мучений. Остальное в руках Божьих. Он есть, но если бы он явился, наверняка явился бы всем народам и так, чтобы его поняли все.

Али паша. Итак, ни Христос, ни Магомет...

Байрон. Мне не известны догматы, которые сделали бы меня или вас лучше, добрее или мудрее. Я почти уверен, что Христос нес людям истинный свет.

Но от его креста расползлись 72 отвратительные секты, раздирающие друг друга во имя Божье и из взаимной ненависти. Ни к одной из них не хочу принадлежать.

Али паша. Это похвально. Печально лишь, что вы не желаете омыть свою душу вечным светом Корана.

Подходит, почтительно кланяясь, Махмут.

Али паша. Он здесь? Приготовьте ему третий гостинец.

Байрон. Простите, Ваше высочество, что это значит?

Али паша. Станьте за пальму, Байрон, и ни во что не вмешивайтесь. Для людей склада вашего Флетчера у нас всегда наготове щедрые подарки.

Махмут (у входа предупреждает Флетчера). Гость Его высочества должен сдать у входа все оружие. За ослушание смертная казнь.

Флетчер. Конечно, конечно (отдает Махмуту кинжал Тирзы. Махмут незаметно закрепляет его сзади Флетчера. Флетчер подходит к трону Али паши, изгибаясь в поклоне).

Али паша. Садитесь, почтенный купец. Вы, надеюсь, пришли без оружия?

Флетчер. Я сдал его у входа, Ваше высочество.

Али паша. До меня дошли слухи о вашем великом умении и усердии в торговых делах и получении барышей.

Флетчер. Ваше высочество... слишком добры...

Али паша. Да-а, и я хотел бы поручить вам возглавить мой торговый караван в Индию.

Флетчер. Какая честь...

Али паша. Бахтияра вы возьмете с собой. А куда вы денете вашу наложницу? Кстати, где они? Пусть войдут.

Бахтияр вводит Тирзу.

Флетчер. Ваше высочество так осведомлены... Но она мне не наложница. Она потеряла рассудок после смерти отца в Грузии. Мать ее тоже сошла с ума, и я взял сироту с собой из сострадания...

Байрон (выходя из-за пальмы). Ты лжешь, купец!

Флетчер. Я лгу? Попался, прелюбодей! Ваше высочество, вот человек, который пытался выкупить ее у меня, дабы насытить свою похоть.

Тирза в это время с криком падает в объятия Байрона.

Али паша. Похоже, девушка и сама не против, чтоб ее перекупили. Но мнение женщины не играет для нас роли.  А есть ли у тебя свидетели, купец?

Флетчер. По всему пути. От Тифлиса до Константинополя. Спросим хоть у капитана корабля, на котором я прибыл.

Али паша. Да, Байрон, похоже вы возводите на этого человека напраслину.

Я не люблю таких шуток.

Байрон заметно растерян, Тирза в ужасе. В это время Али паша “замечает” кинжал за спиной Флетчера.

Что это? Стража!

Стражники хватают Флетчера.

Али паша. Вас предупреждали, чем грозит вход сюда с оружием?

Флетчер. Я его сдал! Кто-то мне прицепил его. Это зависть. Зависть, Ваше высочество. Узнайте, кто собирался вести караван в Индию? Флетчера не проведешь. Кто-то решил устранить меня с пути.

Байрон. Это мой кинжал, Ваше высочество. На нем мои инициалы (показывает). Джордж Гордон Ноэль. Я подарил его  Тирзе. Но такая безделушка - не защита против зубов гиены.

Али паша. Казнить его на рассвете.

Тирза. Нет! Он мог убить меня, и я никогда не увидела бы вас, добрый господин. Да не прольется из-за меня ничья кровь. Господь ему судья.

Али паша (грозно). Девочка, не забывайся! Перед тобой владыка этой земли!

Байрон. Умоляю вас, не откажите ей. Она и  без того на грани помешательства.

Али паша (подумав). На галеры его. За двадцать лет авось стряхнет жирок.

Флетчера уводят.

Али паша (Байрону). Я обещал вам быть отцом. (Тирзе). А тебе я буду дедом. В соседней комнате миндаль, сладкий шербет, фрукты и конфеты. Махмут! Следи, чтобы все это подавалось по десять раз в день.

Сцена VI. 

Голос за сценой

Турецкий Константинополь,

11 марта 1810 года

Дорогая матушка!

Я уже многократно писал вам о злоключениях бедной моей подопечной Тирзы. Похоже, дело близится к развязке, вот только не знаю - счастливой или печальной. Все эти две недели она пролежала в полугорячке, избегая в редкие минуты душевного равновесия смотреть мне в глаза и отворачиваясь к стене. Она стыдится себя. Она не хочет жить. Мне кажется, милая матушка, что может случиться страшное. В ней нет ненависти, а значит, нет источника сил для выживания. Под знаменем ненависти выжить легче, чем под хоругвью любви. Но это будет временный успех. А в ее глазах я вижу разверстую Вечность.

Она не понимает, что страдания даются как испытание. Она слишком мала для этого, она винит судьбу, а судьбе надо противостоять. Лишь тот, кто понимает назначение страданий, может выжить.

По счастью, здесь проездом оказался мой давний приятель, православный игумен с острова Крит - мы с ним путешествовали в прошлом году от Сицилии до Кадикса и очень привязались друг к другу, несмотря на мои буйные, а его смиренные религиозные воззрения.

Отец Исидор - единственный, с кем Тирза разговаривает. Мы предложили девочке принятую путем совета идею - перевезти ее на Крит, благо тут недалеко. Пусть окрепнет среди цветущих рощ и душеспасительных бесед.

Я приеду к ней месяца через два или раньше, если отец Исидор подаст мне добрый знак.

Итак, небывалый союз четырех - богоборца Байрона, смиренника Исидора, нашего кровожадного хозяина Али паши и подстреленной голубки Тирзы завтра будет распущен.

Хвала гостеприимству Али паши. Между прочим, матушка, сей тиран в облике праведного Ноя косвенно стал вашим супругом, ибо называл меня сыном.

А таким, как он, не возражают - спросите у Флетчера, отправленного на галеры.

Остаюсь - любящий вас

Джордж Байрон

 Сцена VII

Остров Крит. Сад перед домом отца Исидора. Священник встречает Байрона.

Байрон. Она безнадежна?

Отец Исидор. Да. Вы успели вовремя. Все может случиться уже сегодня... ночью. Она совсем не боится смерти, Байрон. Она поразила меня. В ее возрасте люди владеют лишь средой обитания, а она владеет Вселенной. Маленькой печальной Вселенной, озаренной двумя лучами света - это могила отца и любовь к вам.

(входят в дом, подходят к постели Тирзы. Байрон берет ее руку в свою).

Тирза. Любимый! Как гневит тебя Божий мир. Ты все еще хочешь спорить с Богом, доказать ему свою правоту?

Байрон. Да, Тирза.

Тирза. Но ты научишься прощать... Быть смиреннее.

Байрон. Если доживу до старости.

Тирза. А мне на это понадобилось так немного времени. Отец Исидор... Мы с Джорджем... Мы сможем увидеться на Небесах?  Ведь он не нашей с вами веры...

Отец Исидор. Любовь Господня безгранична.

Тирза. Джордж... Я вижу на челе твоем печать Божью. Сопроводи меня стихами в мир иной...

Байрон. В морях, на корабле бегущем

                 Я нес любовь сквозь все года.

                 Нас жизнь и Прошлым, и Грядущим

                   Хотела сблизить... Никогда!

                   Когда часы текли к кончине,

                  Когда без мук она пришла,

                 Того, кто верен и доныне

                 Ты сердцем на одре ждала.

                  Когда же от земной печали

                 Тебя влекло в иной приют,

                 Чьи слезы по щекам бежали,

                 Как по моим они бегут?

                 Но если чистых душ селенья

                 Того, кто чужд пороку, ждут,

                 О, дай мне часть благословенья

                  И вырви из юдольных пут.

                 И научи терпеть, прощая -

                 Таким был ранним твой урок,

                 Такой была любовь земная,

                 Что встреча в небе - наш залог.

Священник осеняет застывшую Тирзу крестом. Свет медленно гаснет, полностью исчезая перед последним катреном, который произносится в темноте, сопровождаемый световым эффектом возносящейся в Небеса души Тирзы.