“Ты слышишь этот странный лязг?” - спросил Вравлов.
“Нет,” - ответил я. Потому что никакого лязга я не слышал.
“Что-то с двигателем не в порядке,” - сказал Вравлов.
Двигатель работал спокойно и равномерно. А может быть, и не спокойно и равномерно; ведь в двигателях, и особенно авиадвигателях я не так уж разбираюсь. Вравлов, пожалуй, более компетентен.
“Что-то мне не нравится…” - пробормотал он и нерешительно положил правую руку на акселератор. Затем голову вопросительно наклонил направо и чуть повернул штурвал. Горизонт качнулся.
“Если двигатель взорвётся, мы погибли…”
“Да может быть, ты слишком пессимистичен?” - успокаивал я его. - “А вдруг с двигателем всё в порядке? Ведь слушай, как спокойно он работает!”
“Спокойно?” - Вравлов удивлённо посмотрел на меня. - “Ты оглох, что ли? Он в любой момент может взорваться!”
Решительным движением он переложил правую руку с акселератора на штурвал.
“Лучше, если я спрыгну”.
“Как хочешь” - ответил я. Хотя это было для меня очень некстати. Ведь я ещё ни разу в жизни не сидел за штурвалом самолёта и, наверно, мне будет очень трудно справляться. А если с двигателем действительно что-нибудь произойдёт, я уж совсем не буду знать, что делать. Но, с другой стороны, я считал, что было бы неправильно уговаривать его остаться. Если он решил спрыгнуть, то это его личное решение, и я не имею права вмешиваться.
“Ты же можешь пробовать полететь дальше, “ - предложил Вравлов.
“Попробую,” - ответил я.
Ведь что мне остаётся? Спрыгнуть не получится; мне ещё ни разу не приходилось прыгать с парашютом и, пожалуй, ещё меньше справлюсь с ним, чем с самолётом. И к тому же на борту оказался всего лишь один единственный парашют.
“А вдруг тебе удастся благополучно приземлиться,” - сказал Вравлов и одобрительно хлопнул меня по плечу. После чего энергичным взмахом открыл дверь и выпрыгнул.
